Мэннор случайно наткнулся на эту тропинку. К тому времени месяц затянуло рваными тучами, и он шел в полной темноте, нащупывая ногами полоску твердой земли. По левую руку — он помнил — были заросли дроздовника, по правую — начинались топи. Мэннор поймал себя на том, что невольно забирает все больше влево, и колючие ветки уже цепляются за одежду.
Стук копыт застал врасплох. Он замер, не сразу разобрав, откуда доносится звук. Потом понял — навстречу.
Ехали двое. Звук приближался, но прежде, чем показались всадники, Мэннор бросился на землю. У него достало ума лечь головой к лесу, раскинуть руки и крепко зажмуриться, вжимаясь лицом в колючие ветки — и больше ничего. Стук копыт, замедляясь, гулко отдавался в ушах, потом замер, и Мэннор почувствовал, что они совсем рядом. Мэннор задержал дыхание. Только не шевельнуться, твердил он себе, главное — не шевельнуться. Эти двое молчали, видимо, разглядывая его.
— Дохлый, — услышал он, наконец, разочарованный голос и едва не вздохнул с облегчением.
— Думаешь? А дырки где? И крови мало.
— Знали, куда бить — без крови сдох. А то — слазь, проверяй!
Второй выругался.
— Так едем?
— Проедешь, — процедил кнехт. — Разлегся на дороге, падаль.
— А то конь не перескочит! Ткну его про всяк случай, и едем.
Мэннор почувствовал удар в бок. Боль обожгла. Он стиснул зубы.
— А жаль, что он дохлый, — опять услышал он бормотание. — За каждого живого дорого обещано.
— Тебе бы все деньги, Морталь, — проворчал другой. — Поехали, а то Фрост нас взгреет.
Только бы не заметили свежей крови, подумал Мэннор. Боги, только бы не заметили.
Голоса и стук подков становились все глуше и дальше, растворяясь в ночи. Мэннор еще долго лежал неподвижно. Наконец подтянул левую руку, оперся, привстал — трясина глухо чмокнула, выпуская ноги… Было тихо. Рваные тучи суетливо бежали по небу. Мэннор посидел, приходя в себя, и занялся раной.
Слово свидетеля. Весна.
Велем подошел и присел у огня. Повязка на голове сбилась на сторону, и выглядел он, как благородная дама в чепце за утренним туалетом, только мне почему-то было не смешно.
— Пробиваться надо, — сказал Велем. — Еда кончается и корм для лошадей тоже. Через два дня мы ни на что уже не сгодимся.
— А дальше через лес нельзя? — спросила Флена.
Велем вытащил из костра обожженный прутик, стал рисовать на белом камне, одном из многих, усыпавших поляну:
— Вот Большие Багны, вот озеро Ярь; мы где-то здесь. Мертвый лес уходит примерно туда, почти к Ясеньке. Но там тоже трясина. Тропинки, может, и есть, да никто не знает, я уже спрашивал. То место по Ясеньке когда проплывают, так с завязанными глазами. И, говорят, там людей в реку бросали, по одному с ладьи, чтобы Мертвый лес пропустил, хотя его за болотом и не видно.