Я только головой покачала ей вслед: сколько хлопот с этим пиром! В кухне с раннего утра дым стоял коромыслом. Служанки метались по покоям, наводя чистоту. Во дворе тяжело бухало: выбивали парадные ковры. Мать, вскочив ни свет, ни заря, ухитрялась быть во всех местах одновременно. Именно ее голос пробудил меня ото сна.
Служанки закрыли сундук и удалились, а я в унынии присела к окошку. Уже не заснуть. Лучше всего было бы сейчас пойти к Керин, но беспокоить ее не хотелось. По совести говоря, следовало помочь маме в ее хлопотах, только в хозяйственных делах я не понимала ничего.
На пиру меня усадили рядом с Мэннором. Впрочем, пир — это громко сказано. Собрались только свои: друзья отца Миклош и Трибор с женами, сотник Вежи Явнут, Вилько — побратим, близкие родичи, челядинцы из старших — совсем немного.
И, конечно, Избранные. Пир-то и устраивался из-за нас: чтобы не ударить в грязь лицом, проявить щедрость и ум, именитым приличные, и не оказаться хуже других, что уже попировали с нами и в нашу честь. Нам все это уже наскучило, но Герсан, мой отец, старшина городских златоделов, был человек уважаемый, и отказать ему Избранные не могли.
Пир длился не первый час. Немало было выпито чар, выкрикнуто здравиц Избранным, а особо Керин — победительнице Дракона. Ее насильно усадили во главе стола, подвыпившие старшины глядели на нее, как на диво заморское, и всё норовили подлить вина и пододвинуть кусок пожирнее, Керин смущенно отказывалась. Мэннор с тоской глядел на нее поверх полной чары.
Уже заглядывал в глубокие оконца молодой месяц. Жарко закручивался над столами хмельной чадный дух, хрустели на зубах кости, бесшумно сновали за спинами челядники с ковшами и солилами. О нас забывали, речи делались невнятнее, оплывали свечки, пустели блюда. Кто-то храпел в обнимку с лагвицей, Гино и Миклош затянули песню, Явнут запустил пальцы в миску с патокой.
Керин устало склонилась над столом. Я подумала с тревогой, что не стоило ей идти сюда, первый ведь день, как встала с постели. Только вот отца моего не захотела обидеть, а еще больше — пожалела меня.
Вилько, встретивший нас тогда на воротах, поднялся, шатаясь, пить "за дочку Герсана". Потом захмелевшие гости стали упрашивать Велема рассказать, как он лазил в пещеру за драконьим зубом. Велем упирался недолго, и хоть знали все эту историю почти наизусть, слушать не уставали. За разговорами никто не заметил, как Керин исчезла. Не было и моей матери, но ей, как хозяйке дома, засиживаться за столом было не с руки.
— Люди, вставайте! Чудо!..