Меня нашел Тума. Молча протянул шлем, наполненный водой. Я зачерпнула горстями, плеснула в лицо раз, другой, третий… Ледяные струйки бежали по щекам, затекая за ворот. Не утираясь, я поднялась и пошла к веси. Тума молча шел следом.
Огня уже почти не было, только серые струйки дыма поднимались над пеплом. Несколько ратаев копались в пепелищах, разгребая еще теплую золу. Леськин Мартин и Ратма вели коней. Им помогал местный паренек, приземистый и кудлатый. Поверх груботканой сорочки на нем была богато расшитая перевязь с мечом в ножнах. Меч то и дело стукал паренька под колено, и кудлатый смешно подпрыгивал: не привык еще.
Когда парни проходили мимо, я услышала, как Мартин говорит:
— Наша удача, что сытые да пьяные. Иначе б просто не вышло, воины мы так себе.
— Да, застали… — чернявый Ратма покосился на местного. — А вы и не чесались даже…
— Мы люди мирныя, — буркнул владелец меча.
— Таких вот кнехты и любят, — фыркнул Ратма.
Парень втянул в себя воздух, подергал «яблоко» меча, поглядел букой исподлобья:
— Всех порешили… Никто не ушел. Так и надо… чтоб всех…
Пухлые губы задрожали.
— Пошли, парень, — пробормотал Ратма виновато. — Рука у тебя крепкая. Пошли, дело не ждет.
— Эй, Керин зовет, — издали звонко крикнула Мирна.
Я подошла.
— Ну что, ранен кто-нибудь?
— Да не-ет, — Тума спрятал руку за спину, — так, царапины.
— С этим — к Леське. Велем, труби сбор. Возвращаемся.
— Оружие надо снять с мертвяков, — сказал ясенец.
По лицу Золотоглазой пробежала тень.
— Да, — сказала она. Посмотрела на меня:
— Наири?
Я улыбнулась. Постаралась, по крайней мере. Мы победили, и никто из нас не убит. Разве не удача?
Она кивнула, словно отвечая моим мыслям.
Хриплый звук рога заставил отозваться коней и уцелевших шавок и подскочить копошащихся в золе погорельцев. Старший, хромая, подошел к Керин. Хотел снять шапку, да шапки не было. Тогда он просто почесал седую голову.
— Ты уходишь, Избавительница, — вздохнул он. — У тебя своя дорога.
— А вы…
— В лес. Похороним своих мертвых и пойдем. А этих… — он сплюнул и, застеснявшись, затер плевок ступней. — В лес уйдем.
— До зимы отсидитесь, а после?
Ратай посмотрел исподлобья:
— Не пущу парней. Нам весь подымать. Зачем тебе наши? Они и меча до сегодня не видели.
Парни — ушки на макушке — стали стягиваться за его спиной. Заворчали.
— А-а, — махнул старший, — пусть идут, кто хочет.
— Я с ними пойду, — от резкого хриплого голоса погорелицы вздрогнули все, а вспугнутая ворона заметалась над головами.
— Ты чего, Нэнна? Ты ж баба! — старик даже притопнул.
— Я драться сумею.
Я поняла — сумеет. Если сразу не убьют. А Керин кивнула.