— Лекаря, быстро! — развернулся я к охраннику коменданта. — И старшего надзирателя зови! Живее!
Эдмунд выскочил в коридор, рявкнул на стражников и сразу же вернулся.
— Что с ним? — ошарашенно уставился он на обвисшего на стуле заключенного.
— Мертв, — пожав плечами, буркнул я и начал тушить свечи.
— Это понятно. — Охранник остановился перед пентаклем, не решаясь ступить дальше. — Но почему?
— Такое иногда бывает. — Поняв наконец причину замешательства Эдмунда, я подошвой стер часть прочерченного на полу круга и принялся собирать вещи. — Теперь можно.
— Благодарю, — бросился тот к маркизу и убедился в правоте моих слов: заключенный не дышал. — Но почему?
— Возможно, бес успел полностью пожрать его душу, возможно, просто оказался слишком силен. — Заслышав топот ног в коридоре, я поторопился закрыть сумку и поднялся с колен. — Экзорцизм как наука еще находится в стадии становления. И мы не скрываем, что знаем пока слишком мало.
— Умер?! — взвыл заскочивший в камеру старший надзиратель. — Это ж надо! Именно в мою смену!
— Такое иногда случается, — как можно спокойней вновь повторил я. — Разве раньше бесноватые не умирали?
— Раньше они умирали всегда. — Старший надзиратель хлебнул из кожаной фляги вина. — На костре при большом скоплении народа. А не в моем подвале!
— Сколько помню, бесноватыми всегда занимался глава столичного отделения ордена Пламенной Длани Ян Верг. Тот самый экзекутор, которого вы у коменданта встретили, — объяснил Эдмунд. — От него никто ничего другого и не ждал. Королевским ревизорам хватало одной расписки…
— Надеюсь, и моей будет достаточно, — хмыкнул я.
— А тело? Это ж сколько мороки! — горестно вздохнул надзиратель и вдруг оживился: — Слушай, Эдмунд, а давай вытащим его во двор и сожжем, а? Никто ж не узнает, живой он был или мертвый!
— Забудь, — отмахнулся от него охранник коменданта. — И готовь бумаги на передачу тела на тюремное кладбище.
— Разве его не выдадут родственникам? — уточнил я, в принципе имея представление о принятой в тюрьме процедуре.
— Нет, — мотнул головой Эдмунд. — В королевском указе ясно звучало, что маркиз останется здесь навсегда. И смерть не является основанием для помилования. Его похоронят на тюремном кладбище.
— Простых-то мы родственникам выдаем. — Захмелевший старший надзиратель снова приложился к фляге и подмигнул: — За определенную мзду. А голытьбу всякую — прямиком в печь. Но у маркиза-то, у маркиза отдельная могилка будет!..
— Хватит пить. — Охранник коменданта вырвал у болтуна фляжку. — Старик учует — греха не оберешься!