— Я давно не получала от вас писем.
— Увы, почта в моих родных краях работает крайне нерегулярно. Но я часто вспоминал вас. Всех вас. Примите мои соболезнования, герцогиня. Орсино был хорошим человеком и заслужил более долгую жизнь.
Она привела меня к лестнице, и мы вылезли из подземелья в погреб, откинув крышку люка. Виола помедлила возле двери, прислушиваясь, а потом тихонько открыла ее и провела меня в дом. Там нас встретил Малахий. Он начал кланяться, но, увидев меня, отступил назад и схватился за нож, висевший на поясе. Жест Виолы остановил его.
— Все в порядке, Малахий. Позже я поделюсь с тобой новостями, а пока проводи этого синьора к воротам.
Он пропустил меня вперед, а Виола добавила:
— Со всей должной обходительностью.
Он взглянул на меня и поклонился.
— Прошу вас, герр Октавий.
— Ваша светлость, — сказал я герцогине с прощальным поклоном, не уступавшим в почтительности поклону Малахия.
Он проводил меня к воротам и открыл засов.
— Насколько я понял, сударь, нам с вами теперь придется ближе познакомиться?
— Возможно, любезный.
— Тогда позвольте мне, сударь, пожелать вам счастливого Нового года.
— Благодарю вас, Малахий. Всего наилучшего вам и вашим близким.
Ворота за мной закрылись, и я вдруг увидел, как ярко в первый час нового года светятся звезды на небе.
Haec reticere monet stultum, ne forte loquendo secretum prodat quod reticendo tenet.
(Эта басня предупреждает дурака о том, что лучше хранить молчание, дабы болтовней своей не выдать тайну, которую не следовало бы разглашать.)
Эзоп.
— Кто он?! — воскликнул Бобо, вскакивая на ноги.
— Кто она, ты хотел сказать, — самодовольно поправил я и рассказал о моем вчерашнем приключении.
Бобо пронесся по комнате и, покатываясь от смеха, рухнул на кровать.
— Великолепно, изумительно, — провозгласил он. — Клянусь царем Давидом, будь она чуток моложе, мы могли бы пригласить ее в гильдию после окончания этого дела. Какой талант пропадает зря!
— Она не так уж стара, — возразил я. — Ей всего лет тридцать или чуть больше. В общем, я рассказал ей о нас с тобой и о Мальволио.
— Вы полагаете, что поступили мудро? — спросил он, вновь становясь серьезным. — Но кто знает, можно ли ей доверять?
— Я знаю, — просто ответил я.
Бобо в отчаянии воздел руки к потолку.
— О, какое несчастье. Я отдал свою жизнь в ваши руки, а вы предали меня, едва завидев хорошенькое личико. А кстати, личико-то хорошенькое?
— Очень.
— Что ж, тогда все в порядке. Я твердо верю во внешние данные. Что же дальше? Вы вновь проспали допоздна. Я начинаю думать, что вы превратились в сову.