— Не арестовал, графиня, — возразил Перун. — Герр Октавий любезно согласился пройти в компании моих людей в мой кабинет, чтобы подробно рассказать о прискорбном убийстве вашего бедного слуги. Мне не хотелось беспокоить графа по этому делу.
— Вы очень любезны, капитан. Но мне герр Октавий нужен на свободе. Он пообещал мне три сундука корицы.
Я припомнил, что разговор шел об одном, но счел бессмысленным оспаривать ее слова.
— Прекрасно, сударыня, — сказал капитан. — Он ваш.
Я отвесил поклоны каждому по очереди. Графиня удовлетворенно кивнула и повелительным жестом предложила мне следовать за ней. Перун хлопнул меня по плечу, и я обернулся.
— Интересно, — заметил он. — Вы снискали расположение двух самых знатных семей нашего города, не дав взамен ни горстки пряностей. Ловкач. Кстати, вам нет нужды беспокоиться, что я могу оказаться тем таинственным стрелком.
— Правда? — удивился я. — Почему же?
— Потому что я бы не промахнулся, — сказал он и мило улыбнулся, выстрелив в меня холодным взглядом.
Это убедило меня, и я поспешил выйти как можно быстрее.
— Благодарю вас, сударыня, — сказал я, догнав Оливию.
— В соответствующее время я объясню вам, как следует меня отблагодарить, — сказала она. — И если ваши корабли не придут, то вы сможете поработать на меня. Мне нужен новый управляющий, как вы понимаете.
Я вновь поклонился, и она исчезла, как видение.
Когда я дошел до дворца, уже спустились сумерки. Малахий приберег для меня кусок баранины, за что я от души благословил его. Я погрыз мяса и прошел в комнату Бобо, кивнув сторожившему у его дверей слуге. Когда я появился, Бобо еще бодрствовал, читая при свете одинокой свечи.
— Фабиан убит, — сообщил я ему. — Арбалет.
— Я слышал, — ответил он. — Он стал первой жертвой, чью смерть мы допустили. Кто будет следующим?
Кто надеется на себя, тот глуп…
Притчи Соломоновы, 28, 26.
Наступила еще одна плохая ночь, поскольку в моем сне Фабиан присоединился к Орсино. Фабиан укоризненно взирал на меня. «Когда-то мы были друзьями, — сказал он. — Частенько веселились и пьянствовали до отупения. Почему же ты не помог мне сейчас?» Однако он не дождался ответа: я был слишком поглощен жонглированием, стараясь не допустить падения остальных дубинок.
Возможно, Бобо прав, подумал я, проснувшись. Его критические укусы уязвляли самолюбие, но порой именно это позволяет одному шуту наставить другого на путь истинный. Мои интриги оказались опасными и бесполезными. Пора срочно переходить к спасению жизней тех людей, что могут стать потенциальными жертвами. Все остальное, в конце концов, не имеет особого значения.