Ты, величайший, который по своему желанию волен темную ночь обратить в ясный день,
Ты, прекраснейший, который можешь сухую пустыню превратить в благоуханный сад,
Ты, удивительнейший, который способен немощного старика сделать непобедимым витязем,
Ты, который делаешь простым все затруднительное,
Помоги мне в этом сложном деле и сделай его легким.
И аль-Мансур без страха вошел внутрь, и тяжелая дверь затворилась за ним с грохотом весеннего грома. Шейх попробовал открыть ее, но с горечью понял, что это невозможно. Двери в этом мире открывались только в одну сторону. Послушайте же, что увидел он внутри.
Увидел он чудесную залу, выстланную мозаичными плитами, и свет, бьющий неизвестно откуда, ибо зала была лишена окон, играл таким удивительным узором, словно пол был не пол, а спина гигантской змеи, и кожа ее в золотых чешуйках и коричневых браслетах струилась под ногами аль-Мансура. Непристойные фрески на стенах, выполненные древним художником, были таковы, что наверное видом своим смущали самого Иблиса. Картины любви завораживали, и шейх не мог оторвать от них своего взора.
Вот на одной фреске видит он, как красавица доставляет наслаждение троим мужам, на другой — две девушки дарят удовольствие мальчику. А вот четыре женщины, соединившись, ласкают пятую. На этом изображении девушка, вооружившись двумя приспособлении, доказывает, что может обойтись без мужчины. Вот картина, где семь тел сплелись так, что нет никого, кто бы овладевая, не был бы сам поверженным. Вид юношей, совокупляющихся с девушками, с различными фантастическими животными и друг с другом, бросал аль-Мансура в пот. Фигуры, изображенные с колдовским правдоподобием, казалось двигались, и шейх готов был поклясться, что слышал жаркие стоны и ощущал запах пота и благовоний, источаемых разгоряченными телами. Он закрыл глаза и прочитал молитву.
Вдруг увидел он перед собой занавеску и над ней — надпись, текст которой гласил: Существование там, откуда ты пришел — лишь игра и забава, настоящая жизнь начинается здесь. С опаской отодвинул шейх ткань, шагнул вперед и провалился в песок. Впереди раскинулась степь, и ткань за спиной аль-Мансура чудесным образом окаменела.
11. О нубийской девушке, смущающей взор аль-Мансура
Воздух там был горяч, как воздух Великой Магрибской пустыни и с каждым шагом аль-Мансур чувствовал жар все сильнее и сильнее. Кругом был песок и камни. Целый день шел шейх, но феникс солнца удивительным образом не двигался по небу, словно ифриты прибили его к зениту медными гвоздями. На исходе неведомо какого часа, услышал он слабый звон, подобный звону колокольчиков каравана, но по звуку определил, что караван этот невелик, и двигаясь навстречу, поднялся аль-Мансур на бархан, за которым надеялся увидеть желаемое. Ничего подобного за песчаным барханом не было, ибо увидел шейх невдалеке финиковое дерево и колодец. И только подойдя к колодцу, понял аль-Мансур причину удивительного звона.