— Пища для мозга, — кивнул Роланд. Вспомнил, что мать называла рыбу пищей для мозга. И тут же, безо всякой связи, подумал о ночных странствиях Сюзанны. Только не Сюзанна приходила в полуночный банкетный зал — Миа. Ничья дочь.
— Да, именно так, — согласился Слайтман. — В любом случае, этим что-то обладают только близнецы, это что-то связывает их разумы. И они, не Волки, а те, кто посылал Волков, забирали у детей это что-то. После чего дети превращались в идиотов. Рунтов. Это еда, Роланд, ты понимаешь? Вот почему они забирают детей! Чтобы кормить своих чертовых Разрушителей! Не их желудки или тела, а мозги! И я даже не знаю, что они там разрушают!
— Два Луча, которые все еще держат Башню, — ответил Роланд.
Слайтмана как громом поразило. На лице отразился страх.
— Темную Башню? — прошептал он. — Ты так говоришь?
— Да, — кивнул Роланд. — Кто такой Финли? Финли О’Тего.
— Я не знаю. Голос, который принимает мои сообщения, вот и все. Тахин, я думаю… ты знаешь, кто это?
— А ты?
Слайтман покачал головой.
— Тогда больше не будем об этом. Возможно, со временем я встречу его, и тогда он ответит мне за всех этих детей.
Слайтман молчал, и Роланд чувствовал его сомнения. Что ж, он имел право сомневаться. Разговор подходил к концу, и натяжение невидимой ленты, стягивающей грудь стрелка, начало ослабевать. Впервые он повернулся лицом к Слайтману.
— Энди всегда находил такого, как ты, Слайтман. Я не сомневаюсь, что для этого его и оставили, как не сомневаюсь и в том, что смерть твоей дочери, сестры Бенни, не была случайной. Им всегда требовался один оставшийся в живых близнец и один слабовольный родитель.
— Ты не можешь…
— Молчать. Ты уже сказал все, что мог.
Слайтман замолчал, сидя рядом с Роландом.
— Я понимаю предательство. Мне самому приходилось предавать, однажды даже Джейка. Но это ничего не меняет. Ты остаешься таким, как есть, скажу это прямо. Ты — пожиратель падали. Расти, превратившаяся в стервятника.
Румянец заливал щеки Слайтмана.
— Я сделал это ради моего мальчика, — упрямо повторил он. Роланд плюнул в свою сложенную лодочкой ладонь, потом поднял руку и провел ладонью по щеке Слайтмана. Щека горела от прилившей крови. Потом стрелок взялся за очки, поправил их на переносице.
— Ты не отмоешься. Из-за них. Очками они пометили тебя, Слайтман. Очки — твое клеймо. Ты говоришь, что сделал это ради своего мальчика, чтобы спать по ночам. Я говорю себе, что предал Джейка, чтобы не потерять шанс спасти Башню… и благодаря этому могу спать по ночам. Разница между нами, единственная разница, состоит в том, что я никогда не брал очков, — он вытер руку о штаны. — Ты продался, Слайтман. И ты забыл лицо своего отца.