— Оставь мне жизнь, — прошептал Слайтман. Он стер со щеки слюну стрелка. По лицу потекли слезы. — Ради моего мальчика.
Роланд кивнул.
— Все и делается ради твоего мальчика. Ты потащил его за собой, как мертвого цыпленка. Ладно, хватит об этом. Если все пройдет, как я задумал, ты сможешь и дальше жить с ним в Калье и стареть, уважаемый соседями. Ты будешь одним из тех, кто сразился с Волками, когда стрелки пришли в город по Тропе Луча. Когда ты не сможешь ходить самостоятельно, он будет ходить с тобой и поддерживать тебя. Я это вижу, и мне не нравится то, что я вижу. Потому что человек, который продает душу за очки, может продать ее вновь, гораздо дешевле, и рано или поздно твой мальчик все о тебе узнает. И самое лучшее, что ты можешь сделать для своего мальчика — погибнуть сегодня смертью героя, — прежде чем Слайтман успел ответить, Роланд поднял руку и закричал. — Эй, Оуверхолсер! Мы на месте! Оуверхолсер! Останавливай фургон. Приехали!
— Роланд… — начал Слайтман.
— Нет, — Роланд натянул вожжи. — Разговор окончен. Только помни, что я тебе сказал, сэй: если у тебя появится шанс умереть сегодня героем, окажи сыну услугу, используй его.
3
Поначалу все шло согласно плану, и они называли это ка. Когда начались накладки и появились первые жертвы, они тоже называли сие ка. Ка, о чем мог бы сказать им стрелок, зачастую последнее объяснение, за которое может зацепиться человек.
4
Роланд растолковал детям, что он от них хочет, еще на лужайке у шатра, под горящими факелами. Теперь, когда рассвело, пусть солнце еще и не поднялось на крыльях, они построились на дороге, как он и просил, от самых старших до самых младших, каждая пара близнецов держалась за руки. Фургоны поставили с левой стороны дороги, так, что колеса, обращенные к кювету, едва в него не сползали. Единственным промежутком в ряду фургонов был съезд на каменистый проселок, уходящий к пересохшим руслам рек и заброшенным шахтам. Вдоль шеренги детей цепочкой рассредоточились смотрители, их число увеличилось до двенадцати за счет Тиана, отца Каллагэна, Слайтмана и Уэйна Оуверхолсера. С другой стороны дороги, у кювета по правую руку, стояли Эдди, Сюзанна, Роза, Маргарет Эйзенхарт и жена Тиана, Залия. У каждой женщине висела на боку плетеная сумка, наполненная тарелками. Коробки с дополнительными орисами спустили в кювет за их спинами. Всего они взяли с собой двести тарелок.
Эдди посмотрел на другой берег реки. Никакой пыли. Сюзанна нервно улыбнулась ему, он — ей. Он знал, это самый трудный момент, момент, когда присутствует страх. Потом красный туман затянет сознание и от страха не останется ни следа. А пока он полностью отдавал себе отчет, что они беспомощны и уязвимы, как черепаха без панциря.