– Делал копии актов гражданского состояния, свидетельства о рождении, о смерти. И так весь день, с утра до вечера.
– Жуткое дело, – ужаснулся он.
– Даже представить себе не можешь.
– Здесь все совсем по-другому, – заметил он.
– То-то и оно. Я рассмеялся.
– А ты? – поинтересовался я.
– Да всем понемногу, никогда ничем подолгу.
– Самое милое дело, лучше не придумаешь.
– И то правда. Мне тоже здесь нравится, на этой яхте.
У него были очень красивые глаза, какие-то лучистые, улыбчивые, что ли.
– А все-таки забавно, – улыбнулся я, – описали бы эту историю в какой-нибудь книжке, в жизни бы никто не поверил.
– Ты имеешь в виду ее историю?
– Ясное дело, ее, чью же еще-то…
– Она романтическая женщина. Он рассмеялся.
– Точно, – согласился я, – именно романтическая.
И тоже рассмеялся. Мы отлично понимали друг друга.
Сумерки становились все гуще. Мы плыли совсем близко от итальянского побережья. Я показал на расплывчатое пятно в море. Город. Довольно большой.
– Ливорно?
– Да нет. Сам не знаю. Ливорно уже остался позади, – проговорил он. Потом как-то шутливо добавил: – Вот так мы и плывем в Сет.
– Да, вот так и плывем, – со смехом согласился я. И добавил: – Что ей, она же богатая.
Он перестал улыбаться и ничего не ответил.
– Да, так оно и есть, – снова повторил я, – она же богачка.
Он перестал красить и довольно грубо возразил:
– А что ей, интересно, еще делать с этими деньгами, раздать китайчатам, так, что ли?
– Да нет, о чем речь. Просто, сам не знаю, эта яхта…
Он перебил меня на полуслове:
– По-моему, это самое лучшее, что она могла сделать. Почему бы и нет? – И почти наставительно добавил: – Это одно из последних крупных состояний в мире. И может, в последний раз кто-то может позволить себе то, что делает она.
– Ах вот как, – рассмеялся я, – в общем, историческая миссия, так, что ли?
– Пусть историческая, если тебе так больше нравится.
Солнце на горизонте сделалось огромным. В одно мгновение оно совсем побагровело. Поднялся легкий ветерок. Нам уже было нечего сказать друг другу. Он сунул свою кисть в ведро с терпентиновым маслом, закрыл его и закурил сигарету. Мы смотрели на берег, что проплывал мимо нас, его все ярче и ярче освещало закатное солнце.
– Обычно, – заметил он, – когда она получает очередную телеграмму, то не делает таких крюков.
И посмотрел на меня.
– Тоже мне крюк, – усомнился я.
– Да нет, – проговорил он, – мне-то что, я даже «за».
Я поспешил сменить тему.
– А Ливорно, – поинтересовался я, – это ведь совсем недалеко от Пизы, да?
– Двадцать километров. Ты что, знаешь эти края?
– Пизу? Да. Случилось побывать там неделю назад. Вся разрушена. Правда, площадь, к счастью, совсем не пострадала. Ну и жарища там была.