– Она должна понимать, что этого я ей не скажу.
Легран снова перевел. Женщина прищурилась, изобразив некое подобие улыбки. И сказала, что все понимает. Потом прибавила что-то еще, достаточно пространно.
– Она говорит, – перевел Легран, – что шрамы, они есть у любого мужчины.
– Само собой, – согласилась Анна, – но тот связан с его историей. Больше, куда больше, чем всякие обычные шрамы.
Он перевел. Она снова задумалась. Наши шансы все уменьшались и уменьшались. Она явно ничего не понимала. Все, дохлый номер, проговорил Эпаминондас. От нетерпения он даже не мог устоять на месте. Теперь он думал только о куду и хотел как можно скорей уехать, чтобы попытаться до наступления ночи подстрелить хотя бы одного. Легран тоже занервничал. Всякий раз, когда он переводил, у него проскальзывали какие-то грубые интонации. Только мы с Анной спокойно переносили это испытание терпения. Да, наши шансы все уменьшались и уменьшались с каждой минутой, как вдруг женщина произнесла что-то довольно длинное и как-то гораздо тверже, чем раньше.
– Она сказала, – перевел Легран, – что такие шрамы есть у любого мужчины, если он сильный и храбрый. – Потом, топнув ногой, добавил: – Будто в этом все дело. Теперь она будет морочить вам голову до самого вечера.
– Ничего, я привыкла, – ответила Анна.
Женщина проговорила что-то еще, длиннее прежнего. Раздражение Леграна явно не производило на нее ни малейшего впечатления.
– Она говорит, – произнес Легран, – что сильные и храбрые мужчины, они есть повсюду, только не здесь.
– Где, – спросила Анна, – в каком месте у него этот шрам?
Я затаил дыхание. Анна приблизилась к женщине и теперь говорила уже с ней, а не с Леграном. Я видел ее так же плохо, как и в Сете, когда она обернулась ко мне под навесом бензоколонки. Женщина не лгала. Возможно, она чего-то и недоговаривала, но, судя по выражению лица, ничего не скрывала.
– Где? – еще раз спросила Анна.
Думаю, у нее не хватило бы сил сказать что-нибудь еще. Женщина явно сдавалась. Она ничего не ответила. Просто поглядела на Анну такими глазами, будто ее приговорили к смерти, потом подняла палец, синий, как судьба. Я закрыл глаза. Когда я открыл их, синий палец остановился на шее, где-то пониже левого уха. Она что-то крикнула. Легран тут же перевел.
– Удар ножом, ему было двадцать.
Анна не слушала. Она снова прислонилась к столбу с перекошенным от ужаса лицом. Потом закурила.
– Нет, это не он, – проговорила она.
Легран не перевел. Он выглядел очень разочарованным.
– Это не он, – сказала Анна женщине.
Отрицательно махнула рукой. Глаза ее наполнились слезами. Женщина это увидела. Взяла ее за руку и рассмеялась. Анна тоже засмеялась. Я отошел в сторону.