– Вы так любите танцевать? – поинтересовалась она.
Потом встала с явным сожалением. По-моему, ей было бы приятней поговорить.
– Зачем это, – спросил я ее, – вам понадобилось надо мной издеваться?
– Да я вовсе над вами не издеваюсь, – возразила она. – С чего вы взяли?
Она удивилась. Хорошо, пусть хотя бы одна ночь, подумал я. И тогда впервые, спасибо кьянти, я решился чуть покрепче прижать ее к себе.
– Не надо на меня сердиться, – попросила она. Поезд уже больше не мчался в кромешной тьме моего сознания. Я хотел ее. Желание это пришло откуда-то издалека, из каких-то совсем заброшенных уголков моего тела и моей памяти.
– Мне хотелось бы, чтобы вы рассказали мне о нем.
Это была женщина, которая ночь проводила с мужчиной, а наутро снова пускалась в путь. И я желал ее именно такой – и никакой другой.
– Что ж, – проговорила она, – если угодно, это был матрос. Он был в крошечной шлюпке в открытом море где-то посреди Гибралтара, когда мы заметили его с яхты. Он подавал сигналы бедствия, мы подобрали его и подняли на борт. Вот так все и началось.
– И давно это случилось?
– Несколько лет тому назад, – ответила она.
– А почему он подавал сигналы бедствия?
Она говорила тоном, немного напоминавшим чтение наизусть заученного текста.
– Три дня назад, – проговорила она, – он удрал из Иностранного легиона. Прослужил там три года, не хватило терпения ждать еще два, что ему оставалось там провести, вот и решил удрать на шлюпке – шлюпке, которую украл.
В голосе ее сквозила какая-то невыразимая нежность. Должно быть, где-то в глубине у нее таился неисчерпаемый источник нежности.
– А почему он вступил в него?
– Его разыскивали, – ответила она, – за убийство.
Нельзя сказать, чтобы это удивило меня сверх меры. Она сказала это на редкость просто и еще, как мне показалось, с какой-то долей усталости.
– Вам нравятся люди, которые подают сигналы бедствия, угадал?
Она слегка отстранилась от меня, окинула изучающим взглядом. Я выдержал ее взгляд. Теперь я уже привык ко всему, даже к ее красоте.
– Да нет, – возразила она, похоже, немного смутившись, – не только в этом дело.
– А вот я еще в жизни никого не убил, – сознался я.
– Это не так-то просто, – с улыбкой заметила она, – надо, чтобы представился подходящий случай…
– А у меня такого случая никогда даже близко-то не было, – сказал я. – Насколько помнится, когда мне было восемь лет, я убил из карабина голубя, вот и все мои подвиги.
Она от души расхохоталась. Боже мой, как же она была красива.
– Боже мой, до чего же вы красивы, – проговорил я.
Вместо ответа она ограничилась улыбкой.