Машина пробиралась к шоссе, ведущему в аэропорт. Дорога на Гэтвик[15] была чертовски трудной. Даже с зажженными огнями и сиренами полицейского эскорта они двигались медленно, как во время вечернего часа пик. Пятница, канун Рождества.
Деверье сидел спокойно. Он знал, что следует предпринять. Потребовалось несколько секунд, чтобы добраться до дивизионного комиссара, начальника охраны Гэтвикского аэропорта.
— Возникла проблема, коммандер. Не могу сейчас вдаваться в детали, я звоню из машины. Но вполне вероятно, что в аэропорту сегодня произойдет инцидент. С применением насилия. Возможно, это ложная тревога, но мне сообщили, что одна американка, недавно вышедшая из больницы, находится в болезненно возбужденном состоянии. Предположительно находится на пути в Гэтвик, она опасна. Ей около тридцати пяти, рыжие волосы. Возможно, связана с арабами. Она действительно опасна, час назад она уже убила одного человека. Она выдает себя за иностранную журналистку Изидору Дин. Дин существует, но она сейчас в Штатах; самозванка может появиться в любой момент. Я сам еду, если это ложная тревога, мы разберемся, если же нет… Да, согласен. Нет смысла рисковать. Поднять всю охрану. Особенно пристально наблюдать за рейсами на страны Залива. Принимайте все меры. Остановите ее, коммандер, не подпускайте и близко к самолету, чтобы не произошло захвата. Я окажу вам личное содействие.
Деверье откинулся на спинку сиденья. Его положение поможет ему еще раз. Как только самолет взлетит, унося ребенка, он сумеет ответить на вопросы полиции.
Рядом с ним, свернувшись, как зародыш в утробе, спала Полетт. Его дочь. Восковая маска на месте умевшего когда-то улыбаться лица, высохшее тело, которое он когда-то подбрасывал над головой в летние дни, исколотые руки… Прежде они каждый вечер обвивались вокруг его шеи. Воспаленный, в болячках рот, наполнявший смехом его мир. Руины жизни. Ее собственной и многих других.
— Ради Бога, постарайтесь проехать! — просил он.
Времени на выработку плана не оставалось. Ее такси попало в такую же пробку, как и машина Деверье; у нее не было телефона, она ничего не могла узнать, ей нечем было побороть страх. Огни машин. Забитые перекрестки. Издевательски звучащие автомобильные гудки. В голове не осталось ни одной мысли. Каждый раз, когда оцепенение проходило, она испытывала только боль, вспоминая о «Башне Победы». Лучше было ни о чем не думать.
Изидора даже не вспомнила об оружии и лазерных видоискателях, которые встречали всех пассажиров в терминале. Приближалось Рождество, излюбленная пора террористов, когда все аэропорты переходят на режим повышенной бдительности. Она не обратила внимания ни на раздававшиеся вдвое чаще обычного предупреждения о необходимости сообщать об оставленных без присмотра предметах, ни на уборщиков, опустошавших мусорные баки, в которых так легко спрятать бомбу. Ей не пришло в голову, что, мчась через забитый пассажирами зал и заставляя окружающих отшатываться, она привлекает к себе ненужное внимание. Изидора не думала. Но она услышала объявление о посадке на рейс КР 432. Вылет с лондонского аэродрома Гэтвик. Прямо на Абу-Даби