Упрямство, однако, не помогло ни жертве насилия, которую в конце концов вынудили забрать свое заявление и перевестись в другой институт, ни капитану Ляхову, на которого завели уголовное дело за превышение должностных полномочий и выбивание показаний из задержанных. Сказать по правде, Ляхов, как и большинство его коллег, отнюдь не чурался рукоприкладства в отношении явных преступников, и его начальство всегда закрывало на это глаза, требуя от своих подчиненных прежде всего результат. Но на сей раз руководство, взбодренное полученными сверху пинками, решило показательно обломать упрямого опера, и делу об избиении задержанных дали ход. В итоге – сломленная всем случившимся, и особенно проявленной несправедливостью, девушка уехала из Москвы к себе домой в Вологду, капитан Ляхов получил четыре года колонии, а молодые шакалята, надежно защищенные родительским иммунитетом, продолжили грызть гранит науки на следующем курсе своего престижного вуза.
Обозленный тем, как с ним обошлись, Лях вышел через три года по условно-досрочному. Зона не сломала его, наоборот – битый жизнью опер прошел еще и тюремные университеты. Довольно быстро он сумел сильно продвинуться в тюремной иерархии, став завхозом одного из отрядов. Для понимающих людей это много значит. Завхозом на зоне за просто так не становятся – это место нужно буквально выгрызть зубами. Человек, ведающий распределением материальных благ, имеет очень большой вес среди заключенных. За все хлебные места там всеми средствами ведётся самая настоящая война, включающая в себя и подспудные переговоры между различными группировками, стремящимися продвинуть туда своего человека, и умение ладить с администрацией, а иногда и прямое физическое насилие. Выйдя на свободу, Ляхов решил, что он больше ничего не должен ни родному государству, ни правоохранительной системе, которая его пережевала и выплюнула, невзирая на годы честной и самоотверженной работы по отлову криминального элемента. Несмотря на то, что Ляхов не раз нарушал букву закона, и формальных поводов для претензий к нему прокурор мог бы накопать немало, он всегда помнил те боль и беспомощность, которые пережил в юности, и главной задачей своей службы считал защиту нормальных людей от преступности, однако для системы оказалось важнее защитить преступников от закона. На дворе стоял девяносто первый год: рабочим месяцами не платили зарплату, останавливались заводы, зато буйным цветом цвела разнокалиберная коммерция, основанная в основном на торговле говенным ширпотребом, привезенным из второсортной заграницы. Шустрые дельцы с бегающими поросячьими глазками, пользуясь продажностью чиновников и развалом государства, за бесценок приобретали госсобственность, за короткое время сколачивая огромные состояния. А бритые битюги в кожаных куртках, развращённые безнаказанностью, переходили от мелкого рэкета среди ларечников и рыночных торговцев к крышеванию расцветающих коммерческих банков и окучиванию новых русских миллионеров, которых так и распирало от количества уворованного.