Воительница нежно улыбнулась любимому.
— Если бы я знала, что мы будем вместе, я сама бы притащила сюда Сабина. Все рассмеялись, даже Гвен.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила девушку Камео.
— Очень хорошо.
— Тебе надо лежать, набираться сил, а мы должны подумать о защите замка, — произнёс Торин. — Ты что-нибудь хочешь?
Гвен долго не могла решиться, но подумала, что сейчас Торин не станет отказывать ей.
— Да. Я бы хотела попросить тебя, — начала она. — Ты не мог бы разрешить мне отрезать немного… колбасы?
— Моей любимой колбасы? Гвен…
Камео ткнула мужа в бок.
— Да ладно тебе, Торин, что ты жалеешь?
— Ладно, бери.
— Вот и молодец, — Камео звонко чмокнула его.
Когда они ложились спать, Торин спросил:
— Камео, милая, а где наша мочалка?
Девушка подняла глаза на воина.
— Почему ты спрашиваешь? Она тебе нужна?
— Вообще-то да. Я сейчас принимал ванну, и нигде не мог её найти.
Камео разгладила складки на хлопковой ночной рубашке белого цвета. Улёгшись поудобнее, она ответила:
— Аэрон попросил меня одолжить ему мочалку, но, боюсь, мы должны распрощаться с ней.
— Вот как?
— Да, Легион их сгрызает. Не терпит конкуренток и предпочитает сама делать их непростую работу.
В комнате раздался их смех. Торин потушил свет и они обнялись, готовясь заснуть.
— Торин…
— Да, любимая?
— Я хочу тебе сказать кое-что, — Камео начала выписывать причудливые узоры на его груди.
— Я слушаю.
— Помнишь, недавно мы обсуждали моё недомогание?
Торин повернулся к ней, вспыхнувшие глаза отражали страх за неё.
— Тебе опять стало хуже? — он отчаянно надеялся, что она ответит отказом.
Каме сильнее надавила на него, в каждом жесте проскользала нежность и любовь.
— О нет, не волнуйся, — Торин не мог выразить своё облегчение от этих слов. — Я не была уверена, но спросила у Эшлин, и утвердилась в своём мнении. Любовь моя, я подарю тебе ребёнка.
Повисла тишина, Торин молчал. В душу Камео закралось беспокойство. Он не рад?
— Это правда? — послышался его голос в темноте. — Ты уверена?
— Теперь да, — Камео жадно ждала его ответа.
Неожиданно Торин схватил её в объятия, но, вспомнив, в каком она положении, отпустил. Взяв лицо Камео в свои ладони, он с любовью поцеловал её.
— Значит, ты рад? — с придыханием спросила она.
Торин наградил Камео ещё одним поцелуем.
— Рад ли я? О, Камео, жизнь моя! Во всём мире нет мужчины счастливее меня!
Глава 17
Торин был готов станцевать джигу от счастья. Да возрадуется мир, того, чего он боялся, не произошло. Воин беспокоился, что Камео, как многие беременные женщины, будет подвержена частым переменам настроения, постоянно плакать, но этого, к его великой радости за месяцы её состояния, не случилось.