Боб вглядывался в снимок до тех пор, пока одно лицо во втором ряду не ожило, — тогда он понял, что это и есть отец. Его лицо тоже было худым, но, если всмотреться пристально, в нем можно было разглядеть бодрую уверенность в себе. В лице отца, как это было свойственно всему младшему командному составу армии, странным образом сочетались смекалка опытного мастера, отцовская строгость, материнское снисхождение, мудрость учителя и воля тренера. Фотографу удалось запечатлеть игрока-профессионала в апогее игры. Он был в мятом форменном кепи, сдвинутом на затылок, с ровными белоснежными зубами, обнажившимися в улыбке, в гимнастерке с закатанными рукавами, открывавшими сильные руки, сомкнутые, насколько мог предположить Боб (остальное закрывал солдат, стоящий в первом ряду), на рукоятке пистолета-пулемета «томпсон».
Боб понятия не имел, когда сделана эта фотография. Возможно, еще до боев за Гуадалканал… нет, тогда еще не было автоматических карабинов и винтовок М-1. Возможно, до боев за Тараву, возможно, до боев за Сайпан, возможно, до боев за Иводзиму. Был еще один какой-то остров, название которого Боб не помнил, но он знал, что его отец был одним из горстки морских пехотинцев, которые сражались на пяти разных островах и остались в живых, хотя ранение, полученное на Тараве от пули японского снайпера, менее крепкого человека отправило бы на тот свет.
Эта фотография, желтая и потрепанная, была одним из немногих свидетельств военных похождений Эрла Л. Свэггера из городка Блу-Ай, штат Арканзас, который начал войну капралом и закончил ее первым сержантом, получив несколько ранений. Знаменитый Оди Райан[7] был ничем не лучше Эрла. Эрл геройски воевал, едва не погиб, и, как и малышу Оди, ему каким-то образом удалось вернуться домой. Правда, он не стал кинозвездой, а служил простым полицейским до конца своих лет, каковых ему было отпущено еще десять.
Но это было все. Боб был на чердаке один, и рыться в старом хламе было непросто — именно поэтому все и было поспешно перевезено сюда из дома в Ахо, штат Аризона, и просто свалено как мусор из прошлого, без разбора, без изучения. Картонная коробка («„Бастер Браун“, полуботинки, размер: С7, цвет: темно-коричневый»), на которой рукой матери Боба было написано: «Вещи отца», разваливалась от старости. В ней не оставалось больше никаких личных вещей. Медали, даже большая, были свалены вместе; ленточки выцвели, металл потемнел. У Боба мелькнула мысль начистить их до блеска и повесить на видном месте — в память о мужестве отца. Но нет, это был бы уже не отец. Отец устыдился бы такой показухи. В коробке лежали также почетные знаки, полученные в полиции, пожелтевшие вырезки из газет за 1955 год, когда отец умер, и наполовину использованная книжечка штрафных квитанций за нарушение правил дорожного движения.