— Да, да, крепкие!
— Очень рад! А вот мы приготовили для вас крепкие розги. Они отлично вымочены в уксусе: мы сечем ими непослушных мальчишек. Вы получите необыкновенное удовольствие от этой нежной ласки и вспомните свои детские годы. Не желаете ли попробовать? Можем предложить вам розог на пятьсот денье и больше.
Но старухи, услышав такие речи, сразу струсили и что было сил пустились наутек, — и быстрее всех госпожа Зиске, — да с такой яростью изрыгали хулу и угрозы, что веселым братьям почудилось, будто стая ворон раскаркалась над безмолвными улицами.
А молодые остались у дверей, и просто жалость брала на них смотреть: так смиренно, покорно и кротко стояли они, терпеливо ожидая дружеского словечка от своих мужей и женихов.
— Ну что? — спросил Бласкак. — Угодно вам будет войти сюда?
— Да, — отвечали они хором.
— Не зови их, — шепнул Питер Ганс на ухо Бласкаку, — не зови, они разболтают священнику про толстощекого дьявола, и нас с тобою сожгут, дружище!
— Я оглох, — сказал Бласкак, — входите, милые!
И милые женщины вошли в трактир и все расположились по местам: кто подле мужа, кто подле жениха, а самые молоденькие девчушки скромно уселись рядком на лавке.
— Женщины, — вопросили гуляки, — так вы, значит, желаете чокнуться с нами?
— Да, — отвечали они.
— И выпить с нами?
— Да, — отвечали они.
— И пришли сюда не за тем, чтобы петь нам песню о воздержании?
— Нет, нет, — отвечали они, — мы пришли сюда лишь с одним желанием, — побыть вместе с нашими славными мужьями и женихами и повеселиться с ними, если богу так будет угодно.
— Это, конечно, золотые слова, — заметил один старик, — но что-то мне чудится тут женская хитрость.
Старика, однако, никто не услышал, так как все женщины уже сидели вокруг стола, и пошла беседа. — «Пей, моя душенька, это божественный напиток!» — «Наливай, сосед, наливай живительную влагу!» — «Кто сравнится со мной? Я ли не герцог? У меня добрая бутылка и добрая женка». — «Ну-ка, поднеси нам еще, сегодня мы пьем воскресное вино, ведь надо как следует угостить славных женщин!» — «Мне храбрости не занимать. Я готов не только пить, а и луну снять с неба. Но это потом. А сейчас я не отойду от своей женушки. Поцелуй меня, милочка!»
— Не время сейчас, здесь так много людей, — отвечали женщины.
И каждая, ласкаясь к своему мужу, на все лады нежно уговаривала его:
— Пойдем домой!
Гуляки-то и сами были не прочь пойти домой, но не смели, стыдясь друг друга.
Женщины догадались в чем дело и завели речь о том, что им пора уходить.
— Вот, вот, — сказал старик, — что я говорил? Они хотят увести нас отсюда.