И на другой день, и во все последующие дни Галевин заставлял по очереди прислуживать ему за столом, словно простых слуг, отца, мать, брата и сестру.
Глава тринадцатая
О высохшем сердце и матери Галевина.
Однажды утром Галевин сидел за столом в своем замке. Его отец и сестра уехали в Брюгге купить ей на платье сукна цвета спелой пшеницы, и ему смиренно прислуживали брат и мать.
Вдруг он весь похолодел, ибо сердце его перестало биться.
Он приложил руку к груди и почувствовал, что кожа на ней ссохлась.
Затем он почувствовал, что лицо его перекосилось, плечи опустились, спина сгорбилась, и все тело съежилось.
Посмотрев на мать, потом на брата, он заметил, что они смеются над ним.
— Гляди, — говорили они друг другу, — наш господин снова влез в свою прежнюю безобразную шкуру, и лицо у него такое же безобразное, как было.
— Ах, мессир, — дерзко сказал брат, без боязни приблизившись к Галевину, — может быть поднести вам кубок клауварта [1], чтобы вы пришли в себя? Сдается мне, что в вас нет былой силы.
— А этого не хочешь попробовать? — спросил сир Галевин и стукнул брата кулаком, но боль от удара была все равно, что от удара мушиной лапки.
Тут младший брат и вовсе осмелел и, усевшись на лавку против Галевина, сказал:
— Мессир, я думаю, хватит с вас колбасы, теперь мой черед поесть.
И он взял колбасу из миски брата.
— Мессир мой сын, — молвила мать, — а ведь вы могли бы попотчевать меня, вашу старую мать, тем старым вином, что храните для себя одного.
И она взяла из рук его кубок с вином.
— Мессир, — сказал младший брат, — мне кажется, что вам не одолеть этого барашка с засахаренными каштанами. Не прогневайтесь, я и сам не прочь его съесть.
И он положил перед собою жареного барашка.
— Мессир мой сын, — молвила мать, — кажется, вам не по вкусу этот прекрасный ячменный пирог с творогом, передайте его мне, сделайте милость!
И ошеломленный сир Галевин передал ей пирог.
— Мессир мой брат, — сказал младший, — вы слишком долго сидите, словно император какой, не угодно ли вам поразмяться, не пора ли и вам послужить за столом?
И сир Галевин встал и начал им прислуживать.
— Мессир мой сын, — молвила мать, — я вижу, вы присмирели. Не угодно ли вам попросить прощения за то, что вы слишком долго заставляли меня, вашу старую мать, стоять, как простую служанку, подавая вам питье и еду?
И сир Галевин упал к ее ногам.
— Мессир мой брат, — сказал ему младший, — не хочешь ли пасть и к моим ногам и поцеловать их за то, что я служил тебе, как раб?
— Не хочу, — отвечал сир Галевин.
— Не хочешь?
— Не хочу, — повторил сир Галевин и отступил на шаг.