На террасе улица проходила под массивной каменной аркой ворот. Толстые дубовые ворота были открыты наружу, а за воротами под навесом лениво играли в шахматы двое стражников. Сторожить открытые ворота мог бы и один, но ему было бы скучно.
— Надо понимать, что именно здесь проживает вся местная торговая и финансовая верхушка? — спросил Макс, оглядываясь.
— Да, и на жизнь не жалуется, — ответила Марта.
Дома по обеим сторонам стояли большие, каменные, в хорошем состоянии. Окна были достаточно широки, чтобы в них выглядывать, ставней выше первого этажа не было. Особняки стояли почти вплотную, но не тесно. От каждого владения на улицу выходили широкие ворота, предназначенные для повозок.
На улице уже кипела жизнь. Народ проснулся после сиесты и занялся доделыванием утренних дел. Кухарки в сопровождении мужиков с корзинами неспешно брели на рынок, дети гонялись друг за другом, юноши выгуливали девушек. Торговцы отправились в свои конторы в расписных паланкинах.
— Добрый день, добрый день, — раскланивалась Марта со старыми знакомыми.
Макс отметил, что многие смотрят на Марту с ужасом. Краем глаза он поймал несколько жестов с пальцем у виска, направленных явно в его адрес.
Ясность внес крик с балкона.
— Да чего вы боитесь! Она без шляпы, в новом платье и с мужчиной! Умер Маркус, неужели не ясно!
Марта заметно смутилась, но кивнула в ответ на поднятую бровь очередного попавшегося на пути старого знакомого. Тот, с трудом скрывая радость, приподнял шляпу со словами «мои соболезнования». Его услышали еще несколько прохожих, и вперед по улице полетело:
— Маркус умер! Маркус умер!
— Это ты называешь «хорошие воспоминания»? — спросил Макс, не пытаясь скрыть удивление.
— А что? Маркус здесь даже никого не убил, в смысле, из приличных людей. Зато прочесал трущобы и тюрьмы и избавил городок от уймы разбойников, жуликов и прочей швали.
— «Избавил» значит то, что я думаю?
— Он всегда брал преступников из тюрем, чтобы научить новобранцев стрелять в живых людей. Потом пикинеры и алебардьеры учились ходить строем по земле, заваленной телами, и добивать раненых. Это считалось опасным испытанием, и никто кроме Маркуса так не делал. Остальные командиры обкатывали новобранцев только в реальном бою, поэтому потери у них были больше.
— Мне бы в голову не пришло, — честно сказал Макс.
— Ты вообще не очень-то заботишься о солдатах, — ответила Марта.
— Что о них заботиться? Они же солдаты, а не маменькины сынки. По крайней мере, я всегда платил жалование и всегда сам шел в бой во главе строя, а не прятался на холмах, гордо поднося руку ко лбу.