— Мне непонятно, при чем тут спецслужбы и награды? Я бы не стала доверять бывшему гэбисту.
— Хорошо. Имеем другое объявление. «Хорошенькая шатенка с карими глазами и стройными ножками, двадцати лет от роду, не имеющая никакого опыта в оперативно-разыскной деятельности и ничего не смыслящая в законах и кодексах Российской Федерации, готова оказать помощь каждому, кто обратится к ней с правовыми вопросами». Звучит — лучше не придумаешь. Но только редактор, сортирующий объявления, отправит его в колонку «Знакомства», оценив оригинальность подхода.
— Черт бы тебя побрал, Журавлев! Я не собираюсь открывать бюро по розыску! — вспыхнула Лика. — Не морочь мне голову. Мы можем работать, как ты сам выразился, в тандеме. И я не требую бешеной зарплаты. Мне всего-то нужно на комнату и на кофе.
— В Москве снять комнату стоит двести долларов. Кофе с пряниками обойдется еще в сотню. И пальтишко с сапогами тебе не помешает. Там существует такое понятие, как зима. Вот и считай. Ты будешь отнимать у меня львиную долю моего заработка, если мы прикинем, что ко мне стоит очередь. Но, если пораскинуть мозгами, ты можешь получить куда больше, не подвергая себя риску. Например, стать секретаршей банкира. У тебя для этого есть все данные. Или идти в дом моделей. На худой случай, подайся в стюардессы на международные линии — Париж, Токио, Сидней, Шанхай…
— Ну хватит! Я не собираюсь разносить лимонад в самолетах и задирать юбку в кабинете сытого жирного банкира. Не собираюсь вилять задницей на подиуме. Меня тошнит от этого. Да что с тобой разговаривать… Ты пень!
— Ты права. Пора приступить к трапезе.
Лика с неохотой вышла из машины. Настроение было испорчено, радужные мечты разбиты грубой рукой твердолобого сухаря.
Кофе здесь не подавали, и пришлось согласиться на сок и надоевшие всем сосиски.
В ожидании заказа Журавлев оставил девушку за столиком, а сам уговорил бармена разрешить ему позвонить со служебного телефона. Это был единственный узелок, за кончик которого он мог потянуть и попытаться его развязать.
Он достал записную книжку и нашел в ней тот самый "телефон, что высвечивался на табло в кабинете покойного адвоката Садальского.
Ответили после второго гудка.
— Мне нужно поговорить с Емельяновым.
— Я слушаю вас.
— Я звоню по поручению адвоката Садальского. Вы знаете, что с ним случилось?
— Знаю. Кто вы?
— Не торопитесь. Вы — последний человек, с кем он разговаривал по телефону. У меня имелось к нему поручение. Мне показалось, что вы в курсе дела, но я в этом не уверен.
— Не темните. Если у вас есть ко мне Дело — выкладывайте.