— Вот так, милая, — выдохнул он ей в ухо и тут же приподнял ее колено, чтобы изменить позу. — Дорогая, обхвати меня ногами за талию. Да, вот так.
«О Господи!» — думала Мэдлин. Теперь ей уже хотелось кричать от восторга, и вдруг что–то внутри ее внезапно вырвалось на свободу и она почувствовала, что взмывает все выше и выше к вершинам блаженства…
— Вот так, моя милая распутница, — прохрипел Энтони. — Ты такая замечательная… Боже, помоги мне… Ты действительно… колдунья.
— Никаких колдуний… не существует, — пробормотала Мэдлин.
Он посмотрел ей в лицо и внезапно рассмеялся:
— Ах, милая, ты никогда… Ты не перестаешь удивлять меня.
— Вот и хорошо. — Она улыбнулась ему и вдруг поняла, что ей ужасно хочется и в дальнейшем удивлять его, хочется удержать его после этой ночи, хочется всегда быть с ним… всегда.
Но уже в следующую секунду к ее глазам подступили слезы. Ведь было совершенно ясно, что распутный виконт ни за что не женится на запятнанной скандалом школьной учительнице. Да, ни за что не женится. Что ж, в таком случае она сейчас возьмет у него то, что сможет взять. И будет помнить об этой ночи очень долго, будет помнить и тогда, когда они расстанутся.
Глаза Мэдлин закрылись, и она тихонько застонала. Но уже несколько мгновений спустя словно что–то взорвалось в ней — по всему телу ее прокатилась дрожь и из горла вырвался громкий крик. И тотчас же, будто эхо, в ушах ее прозвучал крик Энтони. Мэдлин, обвивая руками его шею, замерла в блаженном изнеможении.
Но минута проходила за минутой, и наконец, спустившись с небесных высот, она вернулась к реальности. Реальность состояла в том, что теперь она уже не была невинной девственницей. Энтони забрал ее девственность, и, следовательно, он должен был дать ей что–то взамен.
Но она не могла об этом заговорить. Сейчас не могла.
— Ах, милая, — пробормотал Энтони, — я буду счастлив в любое время оказаться в твоем распоряжении.
Мэдлин прижалась к нему покрепче и, проклиная себя за слабость, прошептала:
— Я запомню это, непременно запомню.
Она с трудом удержалась от вздоха — теперь ей предстояло хранить еще один секрет. Она никогда не сможет сказать Энтони, что он лишил ее девственности, иначе ей придется объяснить, почему она допустила это. А мысль о том, чтобы испортить эту волшебную ночь рассказом о своем плане… Ах, эта мысль казалась невыносимой.
К тому же она не могла оставаться здесь дольше, так как опасалась, что он снова примется расспрашивать ее. Энтони заявил, что не станет помогать ей, пока она не расскажет ему все. Но если она расскажет всю правду, то ее план может сорваться. Следовательно, ей придется молчать.