— К сожалению, это единственный способ предохраниться от беременности. Предупреждаю, он не идеален, но достаточно надежен.
Мэдлин с изумлением смотрела, как Энтони надевает «трубочку». Когда же он завязал свисавшие с нее ленточки, как будто наряжая свою возбужденную плоть, она невольно рассмеялась.
Он нахмурился и пробурчал:
— Неужели так смешно?
Выражение, появившееся на его лице, заставило ее снова рассмеяться.
— Ах, прости, но это… это так странно выглядит.
Он шагнул к кровати и проговорил:
— Так ты хочешь предотвратить беременность или нет? Я могу и снять его, если тебе не нравится.
Она хихикнула и покачала головой:
— Нет–нет, не надо. Предотвратить беременность — это очень хорошо. Да, это хорошо… — Заставив себя сделать серьезное лицо, она пояснила: — Я вовсе не смеюсь, просто… Мой смех — это, вероятно, остаточные влияния веселящего газа.
— Остаточные влияния газа?.. — пробормотал Энтони, ложась рядом с ней. — Признайся, дорогая, он перестал действовать на тебя еще полчаса назад. Я не прав?
Мэдлин на мгновение задумалась.
— Ну… это не совсем так… — ответила она уклончиво. — Мне кажется, у меня все еще сохранились… какие–то странные ощущения, напоминающие покалывание.
Энтони вопросительно взглянул на нее:
— Покалывание?
Мэдлин кивнула и, изображая смущение, пробормотала:
— Да, вот здесь. — Она взяла его руку и прижала ее к своему лону. Ей казалось, что Энтони немного охладел, так что требовалось как–то возбудить его.
И она не просчиталась — во взгляде его снова полыхнул огонь.
— Ах, дорогая… — Он шумно выдохнул. — О, Мэдлин…
— Да, Энтони, да, — прошептала она в ответ.
В следующее мгновение он вновь развел коленом ее ноги и тотчас же впился в губы страстным поцелуем. Прошло еще несколько секунд, и он осторожно вошел в нее. Мэдлин замерла и затаила дыхание… Едва удержавшись от крика, она все же поморщилась от острой боли, но он, судя по всему, не заметил ее гримасы, так как глаза его в этот момент были закрыты.
«Кажется, он ничего не заметил», — промелькнуло у Мэдлин. И в общем–то все было не так уж страшно, вот только никакого особенного удовольствия она не испытывала…
— О Боже, Мэдлин… — прошептал Энтони, и Мэдлин почувствовала его горячее дыхание на своем лице. — Ты такая чудесная…
— Ты тоже… — с трудом пробормотала она и мысленно добавила: «Ах, как же неудобно… Какое разочарование…»
Но тут он начал двигаться, и вскоре Мэдлин, чуть приподнявшись машинально ему навстречу, вдруг почувствовала, что неприятные ощущения исчезли и на смену им пришли совсем другие — совершенно неожиданные и восхитительные. Она снова попробовала приподняться, и снова ее пронзило то же чудесное ощущение, причем с каждым ее движением эти ощущения усиливались. «Ах, как замечательно!»