Кульминацией затянувшегося процесса стал мощный выброс эктоплазмы, непрерывным потоком истекающий из бешено вращающегося коловорота, который вел, казалось, в самую глубь земли. Вскоре зыбкое марево протоматерии окутало всю планету, а затем коллективное бессознательное начало формироваться в индивидуальные разумные матрицы.
"Я — есть…" — едва ощутимая мысль толкнулась в пробуждающемся сознании, и только потом пришло постижение: — "Я — ЕСТЬ". И эхомыслями донеслось в ответ: — Я — есть… я — есть… я — есть…
Облако мыслящей субстанции пришло в беспорядочное движение, силясь разорвать прочную пуповину, связывающую его с колыбелью душ. Блаженное небытие вне времени и пространства кончилось.
"Что я?" — попытка осмыслить суть принесла боль, которая была сродни наслаждению. Воспоминания были обрывочны и оттого ещё более странны:
теплые руки на моих плечах, нежный шепот, от которого почему-то необычно холодеет внизу живота, сдвоенное отражение лунного диска в широко открытых глазах моего визави. А вот лицо его… нет, не вспомнилось…
неимоверное чувство облегчения, тяжелый ворохливый комок на моей груди, захлебывающийся крик, требовательный, настойчивый, доходящий до визга, сменившегося довольным сопением. А чей вопль… не припоминается…
мучительный стон, вырвавшийся из моего перехваченного спазмом горла, застывшее навсегда тело в погребальных фиолетовых одеждах, медленно уплывающее в жерло печи, в котором клокотало всепожирающее пламя, горечь потери. А вот что потерялось… забылось…
разлетающийся на мелкие обломки мир вокруг меня, черные мушки, облепившие мою руку, истаивающая, как кусочек льда под палящими лучами солнца, действительность. Всепоглощающий ужас, затопивший сознание, мгновенный переход от сияния яркого дня в мир вечной ночи.
"Тебя убили…" — вторглось извне в толком не осознавший себя разум.
"И меня… и меня… и меня…" — импульсы болезненных воспоминаний били плетьми испытанных не мной страданий. Я была всеми этими несчастными созданиями, в одночасье распыленными на атомы. Казалось, тела, несуществующие сейчас, опять корчились в нестерпимых мУках, пытаясь хоть на миг удержаться в исчезающей реальности.
"Что это?"
"Мы здесь, на границе мороза и зноя, мы чувствуем страх, мы идем и придем…"
"Нет, не хочу, не хочу" — мое «Я» билось в тенетах отрицаний, как птица, попавшая в западню. Птаха не понимает, что уже обречена, ибо, попав однажды в хитро слаженные силки, — выбраться невозможно. Так и я не хотела верить в то, что прежнего уже не вернуть и свершившееся необратимо.
"ОООО… Они здесь… Убийцы… АААА…" — хором зарыдали голоса. Неожиданная ярость затопила мой рассудок. То, чем я была сейчас, думало в унисон с мириадами подобных мне несчастных. От единого исступленного мыслевыдоха покров мыслящей протоматерии всколыхнулся, забурлил, выстреливая в разные стороны аморфные комки субстанции. Оторвавшись от общей массы, я ощутила ни с чем не сравнимое одиночество. Ужасное чувство сиротства затопило мое сознание, но как-то вдруг исчезло, едва я поняла, что стала свободной — свободной от чужих мыслей и эмоций.