— Понятно…. Общество счастливых до идиотизма людей. То есть бунтарей-одиночек у вас не встречается?
— Почему не встречается? — неловко замялся Тимофей, — бывают иногда, но все возможные отклонения от нормы отслеживаются ещё в раннем детстве. Тогда таким детям назначают психокоррекцию, а потом они находятся под наблюдением.
— Всю жизнь… И они знают об этом?
— Нет, знание о своей ущербности может повлиять на дальнейшее развитие, а это нарушение прав человека. Препятствие для гармоничного формирования личности.
— Ничего себе! — возмутился Антон, — да у вас там мозги промывают похлеще, чем у нас. А я-то думал…
— Ты не понимаешь, — разгорячился Тимофей. — У нас каждый занимается тем, что ему приносит наибольшую радость. Каждый находит дело себе по душе, не думая о том, что ему надо вкалывать, как проклятому на постылой работе, чтобы иметь возможность прокормить себя и своих детей.
Парень внимательно посмотрел на набычившегося друга и примирительно поднял руки в знак того, что он сдается, и больше спорить не будет:
— Все, проехали, — но не утерпел, — а ты сам чего ж в прошлое рванул?
Пацан мигом сдулся, как проколотый воздушный шар:
— Дети у нас такие же, как везде… Непослушные…
— Это ты дите? — расхохотался Антон, — ну не придуряйся. Между прочим, ты вполне совершеннолетний. Сколько тебе?
— Через три месяца семнадцать будет…
— У некоторых народов человек в тринадцать лет считается взрослым. Да и вообще, Тимка, ты посмотри на себя. Мужик уже, а туда же — деееети… — издевательски протянул парень.
— Мне страшно представить, что меня ждет дома…
— Раньше думать надо было. Надеюсь, не расстрел, — озабоченно сказал Антон. В душе он был не рад, что затеял этот разговор.
— Смертная казнь отменена давным-давно. Не гуманно.
"Ну, что ты с ним будешь делать, шпарит прямо, как по писаному. Неужели там все так уверены, что нет другой альтернативы развития общества, что их благоденствие единственный возможный вариант светлого будущего? Тьфу… Тимкина убежденность прилипчива. Я и сам уже начал думать словами газетной передовицы. А вдруг там и, правда, все так чудесно?.. — Антону захотелось на минутку перенестись лет этак на триста-четыреста вперед, в середину двадцать второго века, и хотя бы одним глазком взглянуть, какой станет Земля. — Нет, и не мечтай… хватит тебе этого приключения. Выбраться бы без потерь. Птаха вон недосчитались, кто следующий?".
Он толкнул повесившего голову Тимофея.
— Ну что, на войне, как на войне? Думаем только о настоящем и не заморачиваемся лишними фантазиями. Что-то тут подозрительно тихо, а ведь мы оба слышали вопли вслед. Пошли, что ли, дальше?