- Я не могу пустить тебя в другие комнаты. Там люди. И у них у всех на головах что-нибудь есть. Мы тут, между прочим, хороним моего отца.
- Я помню.
- А ты пришел в своей ободранной зимней ушанке. Может, ты в ней хочешь сесть с другими людьми за стол? Чтобы на меня потом вся Америка показывала пальцем? Смотрите - это та самая Люба Лихман, у которой на похоронах отца сидел человек в ушанке. К тому же он ее бывший муж. - Она замолчала на секунду и перевела дыхание. - Я тебе тысячу раз повторяла - купи нормальную шапку. Нельзя ходить с кроликом на голове. Даже если ты всего лишь наполовину еврей.
- Средства не позволяют. Ты же знаешь, в институте зарплату никому не дают уже семь месяцев.
- Поменяй институт.
- Ситуация везде одинаковая.
- Поменяй страну. Сколько можно твердить, Койфман, - нельзя быть таким пассивным? Ты же профессор в конце концов!
Я снова посмотрел на себя в зеркало и усмехнулся.
- Профессор, - повторил я следом за ней.
Она выстрелила в меня темным взглядом и хотела что-то добавить, но потом все-таки промолчала.
- Вот эта, наверное, подойдет, - сказала она, вынимая из шкафа темно-зеленую фетровую шляпу. - Надень.
- Я не могу в ней сидеть, - сказал я. - Это же шляпа дяди Гарика.
- Конечно, это шляпа дяди Гарика. Ну и что? Почему ты не можешь сидеть в его шляпе?
- Он меня ненавидел.
- Послушай. - Она устало опустила руки. - У меня сегодня был очень тяжелый день. Я занималась стряпней, я встречала гостей, я готовилась к тому, что придешь ты и у меня начнутся неприятности. Пойми, тебя ненавидело столько людей, что тебе уже должно быть все равно, если у тебя на голове вдруг окажется шляпа кого-нибудь из них.
Я надел шляпу и посмотрел в зеркало. Получилось весьма и весьма. Дядя Гарик любил выглядеть эффектно.
- А помнишь, как он упал со стула? - сказал я. - Говорил о чем-то важном и так размахивал руками. А потом - хлоп! - и сидит под столом. Мы так смеялись.
- Я не смеялась.
- Смеялась-смеялась.
- Я повторяю тебе - я не смеялась.
- Да ладно, перестань ты. Сама чуть не лопнула от хохота. А бедный дядя Гарик сидел с такими испуганными глазами, и в руках у него была вилка.
Она старательно хмурила брови, делала строгий взгляд, но в итоге не удержалась.
Когда мы отдышались от смеха и я перестал кашлять, а она вытерла слезы с лица, я снова посмотрел на нас в зеркало.
- Что еще? - настороженно сказала она, заметив мой взгляд. - Других больше нет. Или в этой - или пойдешь домой.
- Надо же, - медленно сказал я. - К себе вот такому я уже абсолютно привык. И даже не представляю, что может быть как-то иначе... Но вот... с тобой вдвоем... Все это выглядит не так... Не так привычно...