Девушка достала из кармана платок, подошла к затаившему дыхание смельчаку и вытерла ему лицо.
— Тебя как зовут, красавица? — улыбнулся он.
— Оля.
— Запомню, если выживу. А ну, мальчики, приготовились. Раз, два, три.
Соскочили еще две резинки, и снаряд упал в объятия Рудольфа, он тут же присел на корточки, чтобы смягчить падение, и замер.
— Тихо, ребята. Тихо!
Никто и так не шумел, будто все язык проглотили.
— Ну и долго я так сидеть буду?
Девушка скинула куртку и, как испуганная кошка, юркнула в иллюминатор. Скользнув по гладкому корпусу самолета, она упала в воду.
— Ольга, вернись! — крикнул адмирал.
— Это уже невозможно. Мне уже не взобраться. Давайте мне эту штуку сюда, и я отволоку ее подальше от самолета.
— Дуреха! — прохрипел Рудольф. — Она ее с места не сдвинет.
— Брось, Рудик! — возразил Горохов. — Она сейчас и самолет от снаряда оттащить сможет. Не мешайте ей делать свое дело. Ее не переубедишь. Крепкий орешек.
Кротов осмотрелся.
— Снимаем сетку с вещевых полок. Живо!
Сетку снимали так, чтобы чемоданы не посыпались, однако пара баулов все же скатилась на пол. Один едва не угодил на голову сидевшего на корточках Рудольфа.
— Добить решили. До чего вы народ безрукий! Я тебя, адмирал, на дело с собой не взял бы. Слишком ты неуклюжий.
Сетку сняли, расстелили, уложили в нее мину и, просунув в иллюминатор, начали медленно спускать вниз. Снаряд скользнул по гладкому корпусу самолета к крылу, а Оля давала команды с наружной стороны. Мина медленно скатилась с крыла и вновь зависла в воздухе. Здесь девушка ее подхватила и начала оттягивать сетку к берегу, где лежал ровный слой снега.
Когда снаряд приземлился, все облегченно вздохнули.
— Кидайте мне концы сетки.
Трое крепких, непохожих друг на друга мужчин, едва устроившись у крохотного окошка, с волнением наблюдали, как невысокая, худенькая девчушка, в одной легкой кофточке, тащит за собой по снегу тяжелую железку, готовую поднять в воздух всю окрестность вместе с горным хребтом.
Она оставила мину метрах в двухстах от самолета, сняла с нее сетку и медленно направилась назад.
— Быстрее, дуреха! — кричал Рудик-саморез. — Дуй во весь опор!
Но Ольга не торопилась. Она с трудом передвигала ноги, и ей ничего не хотелось. Лечь бы прямо тут, в снегу, и уснуть. Навсегда.
Ее втянули в самолет при помощи той же сетки.
— Ну иди сюда, золотая рыбка. Мы тебе памятник поставим, — бормотал Рудольф. — Бюст на родине героя! А, адмирал? Посодействуете? А то моей рекомендацией могут пренебречь.
— По стакану бы сейчас! — пробасил адмирал.
Это прозвучало так же, как матерщина из уст телевизионного диктора.