Вскоре Тревор пожалел о том, что поехал домой не обычной дорогой. Он услышал взрывы хохота. Смешиваясь с визгом и веселыми криками ребятишек, переливался радостный женский голос. Леа! Тревор никак не ожидал найти ее здесь и в очередной раз проклял свою судьбу. Как ему хотелось преодолеть эти чрезмерные эмоции, переполняющие его каждый раз, когда он к ней приближался! У крайних лачуг рабского квартала Тревор резко затормозил. Опершись рукой на луку седла, он наблюдал за представшим его взору зрелищем.
У Леа на глазах была повязка. Она кружилась среди ребятишек, раскинув руки в разные стороны. Негритята с восторженным визгом носились вокруг нее, радостно хохоча, когда им удавалось увернуться. Сердце Тревора замерло. В эту минуту она была такой беззаботной и веселой, такой радостно-возбужденной. Смех ее напоил его душу, словно свежий ветерок в тропическую жару. Тревор закрыл глаза и представил себе, что она играет с их собственными детьми, которые цепляются за материнскую юбку, смеются и визжат от удовольствия: два мальчика, похожих на него самого, и маленькая девчушка с пламенеющими на солнце волосами и глазенками цвета индиго.
Глупости. Но как знать?..
Если он признает свою ошибку, то, может быть, Леа простит его? Тревор был в отчаянии Он готов забыть ее отношения с Джессом, но, по всей вероятности, она никогда и ни за что не смирится с тем, что он провел ночь с ее родной сестрой, пускай даже по ошибке. Черт, да он и сам не может с этим смириться. Внезапно смех и веселые крики смолкли. Открыв глаза, Тревор увидел, что и Леа, и дети дружно смотрят на него.
Девушка провела ладонью по распущенным волосам, потом по своей неизменной юбке для верховой езды. Концы каштановых прядей, как и низ юбки, были мокрыми, что говорило о ее недавнем купании.
Подумав об этом, Тревор нахмурился. Его терзала ревность, хотя он не раз убеждал себя, что не станет завидовать Батлеру. Но бесполезно. Леа все-таки принадлежала Джессу, черт бы его побрал, а не ему!
— Привет, — наконец проговорил Тревор.
Она коротко кивнула в ответ, не отрывая глаз от его обнаженного торса. Обыкновенно майор надевал рубашку задолго до приближения к дому, но сегодня забыл. Прескотта вдруг бросило в жар от этого долгого смелого взгляда, а на ее щеках показался розовый румянец, который очень скоро стал ярче и заметнее. Майор готов был поклясться, что Леа предпочла бы прикоснуться к нему не только взглядом своих фиалковых глаз… Он поскорее натянул рубашку и неуклюже, второпях застегнул ее на все пуговицы.
Леа продолжала разглядывать его. Тревор вспомнил свои ощущения, когда она прикасалась к нему, — словно каленое железо полоснуло тогда его кожу. Жаркая кровь вскипела в его венах. «Но ведь это была не Леа», — напомнил он себе и тряхнул головой, чтобы освободиться от нахлынувших воспоминаний.