Она, подобно медленному яду, неуклонно вела его к верной мучительной смерти. И спасение лишь в одном: или овладеть ею в ближайшее время, или сойти с ума. Но ведь он — гость Эдварда Стэнтона, причем временный гость. Так что, к сожалению, не может позволить себе любить его племянницу.
— Полагаю, мне надо вернуться в дом, — сказал Тревор решительно и мрачно и тут же заметил, что плечи Леа слегка поникли, а в глазах, когда он отступил от нее на шаг, отразилось сожаление.
Ее ласковое, заботливое отношение к морским коровам, безудержное удовольствие, написанное на юном лице, когда она глядела на детеныша Зевса и Афродиты, затронули такие уголки его сердца, о существовании которых Тревор даже не подозревал. Леа будила в нем какого-то дьявола. Чтобы спасти свою душу, ему следовало держаться подальше от этой женщины, но он так хотел ее близости, что испытывал физические муки.
Тревор мечтал прижать ее к себе, целовать лицо девушки до потери сознания и никогда ни за что не выпускать из своих объятий. Его так и подмывало отвести ее на берег и весь остаток дня пролежать в траве, любя ее бесконечно долго и бесконечно сильно, воскрешая то смятение чувств, которое ему довелось испытать тогда, в кабинете дяди Эдварда. Но что за глупые помыслы для мужчины, поклявшегося держаться подальше как от Леа Стэнтон, так и от ее плантации?! Снова заглянув в глубину фиалковых глаз, он увидел, что девушка уязвлена.
Она действительно ждет поцелуя и даже не пытается скрыть это! Ею невозможно не восхищаться! Он проникся уважением к ее выдержке, природному уму и осведомленности в делах плантации. Если добавить к этому еще красоту и доброе сердце, то дело его дрянь.
Между тем Зевс лениво курсировал вокруг них, и, уводя Леа за руку, Тревор пошел к берегу. От греха подальше. Надо же! Чтобы принять решение, ему потребовалась помощь морской коровы, которая, казалось, вновь вознамерилась толкнуть девушку в его объятия. Это уж вовсе было лишнее, особенно если учесть, что последние запасы его воли истощались.
Тревор подождал, пока Леа выйдет из воды, а потом выбрался сам. Пока еще он держался, но нельзя же до бесконечности испытывать судьбу. Как только он очутился на суше, по ногам его заструилась вода и растеклась лужей вокруг ступней. Все-таки какое-то мгновение, не удержавшись, он наслаждался соблазнительным видом промокшей юбки Леа. Мокрая ткань налипла на ее ноги и бедра — поскольку она была пониже ростом, то вода доходила ей до самой талии. Гоня от себя соблазнительные мысли, Тревор отошел от ничего не подозревающей девушки и уселся на поваленную ветку, чтобы откатать свои брюки.