— Останови машину, черт возьми!
Выражение лица соседа стало суровым, и он рявкнул:
— Как ты разговариваешь со старшим, грубиян!
Вдруг он отдернул правую руку и отвесил Скотту такой шлепок, что того отбросило к дверце.
Скотт быстро выпрямился, охваченный паническим страхом при мысли, что сил у него не больше, чем у мальчишки.
— Дружок, прости меня, — тут же пробормотал мужчина, икая. — Я больно тебя ударил?
— Я живу за следующим поворотом, — напряженным голосом проговорил Скотт. — Остановите здесь, пожалуйста.
Мужчина вырвал изо рта сигару и бросил ее на пол.
— Я обидел тебя, — плаксиво сказал он. — Я обидел тебя непристойными словами. Пожалуйста, прости меня. Посмотри на то, что за этими словами, под этой маской веселости. За ними — черная печаль, полное одиночество. Ты это понимаешь, дружище? Ты еще молод, и ведомы ли тебе мол…
— Мистер, я хочу выйти, — сказал Скотт голосом ребенка, полусердитым, полуиспуганным.
И самым ужасным было то, что Скотт уже сам не мог понять, играл ли он или это было искреннее чувство. Мужчина свернул к обочине шоссе.
— Что ж, тогда покинь меня. — Он тяжело вздохнул. — Ты ничем не отличаешься от всех остальных, ты такой же, как все.
Дрожащими руками Скотт открыл дверцу машины.
— Доброй ночи, мой милый принц, — с горечью произнес здоровяк, пытаясь найти в темноте машины руку Скотта. — Доброй ночи тебе, и пусть твой ночной покой наполнится самыми добрыми сновидениями… — Хриплая икота прервала его прощальную речь. — А я поеду дальше — голодный, холодный… опустошенный. Ты не поцелуешь меня один раз? На прощанье, на…
Но Скотт уже выскочил из машины и побежал прямо к автостанции, которую они только что проехали. Мужчина, повернув свою большую голову, смотрел назад, на убегавшего от него во все лопатки мальчика.
Раздавался глухой стук: как будто кто-то долбил молотком по дереву; как будто какой-то учитель, пытаясь казаться спокойным, барабанил огромным ногтем по классной доске. Этот стук тяжело отдавался в спящем мозгу. Скотт зашевелился на кровати и перевернулся на спину, судорожно разбросав руки. Тут-тук-тук. Скотт застонал. Затем слабо приподнял руки и снова их уронил. Тук. Тук. Уже в полудреме он раздраженно заворчал.
Вдруг капля воды разбилась о его лицо.
Захлебываясь и пытаясь откашляться, Скотт подскочил на губке. Наверху раздавалось хлюпанье воды. Еще одна капля задела его плечо.
— Что это?
Заспанным рассудком он пытался понять, где находится и что с ним происходит. Широко раскрытые испуганные глаза бегали, пытаясь разглядеть в темноте хоть что-нибудь. Тук! Тук! Казалось, гигантский кулак обрушивается на дверь. Или нет: ужасных размеров молоток стучит по кошмарно огромной кафедре в чудовищно просторном зале суда.