— Когда я показал ему крест, он просто рассмеялся мне в лицо.
Она кивнула.
— Но когда я показал ему Тору, реакция была такая, как я и ожидал.
— Что-что показал?
— Тору. Пятикнижие. Свод законов. Талмуд.
— И что? Подействовало?
— Да. Он был связан, но при виде Торы он взбесился, перегрыз веревку и напал на меня.
— И что дальше? — Похоже, ее страх снова прошел.
— Он чем-то ударил меня по голове, не помню даже чем, и я почти что выключился, но не выпустил из рук Тору, и благодаря этому мне, удалось оттеснить его к двери и выгнать.
— О-о.
— Так что крест вовсе не обладает той силой, что приписывает ему легенда. Моя версия такова: поскольку легенда как таковая циркулировала в основном в Европе, а Европа в основном заселена католиками, то именно крест оказался в ней символом защиты от нечистой силы, от всякого мракобесия.
— Ты не пытался пристрелить его, Кортмана?
— Откуда ты знаешь, чтя у меня есть оружие?
— Я… Я просто так подумала, — сказала она. — У нас были пистолеты.
— Тогда ты должна знать, что пули на вампиров не действуют.
— Мы… Мы не были в этом уверены, — сказала она и поспешно продолжала: — А ты не знаешь, почему? Почему пули не действуют?
Он покачал головой.
— Я не знаю, — сказал он.
В наступившем молчании они сидели, словно сосредоточенно слушая музыку.
Он знал, но сомнения снова взяли верх, и он не стал говорить ей.
Экспериментируя на мертвых вампирах, он обнаружил, что одним из факторов жизнедеятельности бактерий является великолепный физиологический клей, который практически моментально заклеивает пулевое отверстие. Рана мгновенно затягивается, и пуля обволакивается этим клеем, так что организм, уже поддерживаемый в основном бактериями, почти не замечает этого. Число пуль в организме могло быть практически неограниченным: стрелять в вампира было все равно что кидать камешки в бочку с дегтем.
Он молча сидел и разглядывал ее. Она поправила фалды халата, так что на мгновение обнажалось загорелое бедро. Не то, чтобы очень взволновав его, внезапно открывшийся ему вид вызвал у него раздражение. Типично женский ход, — подумал он. — Хорошо отработанный жест. Демонстрация.
С каждой минутой он чувствовал, что все более отдаляется от нее. Он был уже близок к тому, чтобы пожалеть, что подобрал ее. Столько лет он боролся за свое умиротворение, привыкал к одиночеству, свыкался с необходимым. Все оказалось не так уж плохо. И теперь… Все насмарку.
Пытаясь заполнить паузу, он потянулся за трубкой и достал кисет. Набил трубку и прикурил. Лишь мельком он задумался, должен ли он спросить ее разрешения, — и не спросил.