На корабле не было кондиционеров, которые здесь, в тропиках, все равно не принесли бы никакой пользы. К тому же она закрыла иллюминатор, так как он выходил на палубу. Она не любила, когда кто-нибудь заглядывал в ее каюту - независимо от того, был у нее Барсет или нет. Правда, у подножия ее койки, в стене, находится вентилятор, который непрерывно посылал на ее разгоряченное тело струи воздуха, но свежести и он не приносил. Он лишь немного разгонял душный и спертый воздух.
Вентилятор продолжал жужжать, и иногда из чрева корабля доносились какие-то металлические звуки. А в остальном все вокруг было тихо. Что будет, если Барсет не придет? Как она перенесет эту ночь? С таблетками или без них? Когда она оставалась неудовлетворенной, она буквально сходила с ума.
Наконец дверь каюты открылась, и он проскользнул внутрь. Он не сказал ни слова, только с каким-то самодовольством щелкнул зажигалкой, чтобы прикурить для нее сигарету. Но она уже хорошо знала, что будет дальше. Он бросил на нее довольный и оценивающий взгляд, одновременно сбрасывая с себя китель и брюки. Темнота не мешала разглядеть его - сухопарого мужчину среднего возраста, с острыми чертами лица и светлыми жидкими волосами, которые он начесывал на пробор, закрывая тем самым залысины.
Сейчас он казался большим светлым и расплывчатым пятном. Он протянул руку, дотронулся до ее бедра, и она сразу потянула его на кровать. Безучастным тоном она спросила:
- Почему мы опять остановились?
- Да опять какие-то неполадки в трюме, - ответил Барсет. - Во всяком случае, так говорит шеф.
- Опять в трюме, - повторила она. - О, дорогой, ты такой приятный!
- Ты меня хочешь? - спросил он.
- Я же тебя не разочаровываю, стюард? - Она не могла удержаться от этого вопроса, хотя это и было рискованно. Один раз он просто повернулся и ушел в свою каюту. Так что она должна была терпеть его самомнение, и ей не оставалось ничего другого, как подчиняться. - Можешь быть уверен, что мои страсти такого порядка, к каким ты привык, но только так я могу вызывать свои чувства. Потому что от природы я пуглива и стыдлива...
- Подвинься, - сказал он каким-то хмурым тоном.
"О, Цезарь! Оплакивать тебя пришли мы, а не восхвалять!" - подумала она, но не произнесла их вслух. Видимо, он никогда не слышал о Шекспире, так что незачем было терять время на цитирование великого драматурга. А он улегся рядом с ней и начал поглаживать ее бедра.
- Да загаси ты свою чертову сигарету, - буркнул он.
Дрожащей рукой она погасила сигарету. Она даже дыхание затаила. Вдова человека, который окончил Академию, служил на крейсере одним из старших офицеров, ушел с почетом на пенсию... О, боже ты мой! Теперь она вынуждена опуститься до дешевой интрижки со стюардом!