— Алексей, а не Павлуха. Вы ошиблись.
— Как Олексий? А дэ Павлуха? Якэ у вас мисцэ? — все еще не понимая, что происходит, басил толстяк. И его маленькие глазки, вынырнув из-под жирных век, удивленно уставились на меня, потом на номер моего места.
— Седьмое, — сказал я.
— А мени трэба симнадцатэ. Пробачьте. Я вид щырого сердца… Пав-лу-ха! — закричал он, с трудом выбираясь из моего купе.
Я опять опустился на свое место. Почему-то эта, казалось бы, невинная ошибка испортила мне настроение.
В купе заглянул высокий, сухощавый, с родинкой на щеке, элегантно одетый мужчина.
Зоря! Конечно, это Зоря! Он не бросился ко мне, а только прошептал:
— Святая дева Мария! Наконец-то…
Мы не знали, что сказать друг другу. Не было шумных восторгов. Было только удивление и какая-то непонятная грусть.
У него влажно поблескивали глаза. Зоря и не пытался скрывать своего состояния.
— Наконец-то, — то и дело повторял он.
Прошел проводник, напомнив, что все пассажиры давно сошли и нам не мешало бы сделать то же самое.
— Ну конечно, конечно… — заторопился Зоря. — Надо спешить. Не хватало, чтобы нас затащили в тупик. — Он улыбнулся. Но улыбка его тоже показалась мне грустной.
— Ну, пойдем же, Алексей.
Мы оба были настолько взволнованы встречей, что пришли в себя уже позже, когда сели в машину. Зоря, осмотрев меня внимательно, произнес:
— Мне просто не верится, что ты рядом со мной. Алешенька, милый мой человек… Как я рад. Как хорошо и тепло у меня на душе.
— Я тоже рад.
О чем говорилось? Странно, но я не помню, о чем говорили с братом.
— И сколько же ты погостишь у меня? — спросил он.
— Две недели.
— Так мало? — искренне огорчился Зоря. — Я тебя не отпущу. Так и знай, не отпущу.
— Больше нельзя. Увы! Виза…
— Впрочем, и две недели не так уж мало, — согласился он и вздохнул: — Сколько лет мы не виделись, Алешенька?
— Считай, с сорокового года.
— Да. Скоро тридцать один… Много воды утекло за это время.
— Если бы только воды…
— Время летит, не угонишься. А мы стареем…
— Стареем… — согласился я.
Мы внимательно рассматривали друг друга и оба не стеснялись этого,
— Алешенька, — робко спросил брат, — а о просьбе моей, наверное, забыл?
— Да что ты! — всполошился я. Мне было приятно, что он вспомнил о главном.
— Неужели привез? Вот уж уважил. Пожалуйста. Прошу тебя…
Я полез в портфель, достал целлофановый мешочек с землей и передал его брату.
— Оттуда? — все еще не верил он.
— Специально ездил.
Перед светофором Зоря затормозил и повернулся ко мне:
— Это бесценный подарок. — Он бережно взял мешочек, подержал его на ладони, а затем положил во внутренний карман пиджака.