— Где мои пистолеты? — Он приподнялся на локтях и одновременно потянул Джуд к себе, так что они оказались всего в нескольких дюймах друг от друга.
— Джуд почувствовала у себя на лице его тяжелое горячее Дыхание, и страх, страх перед этим грубым незнакомцем волной накатился на нее, лишив сил.
— Я не брала их. Один из преступников забрал их у вас, когда вы были без сознания, — с дрожью в голосе, которая была противна ей самой, объяснила Джуд и, сделав для уверенности глубокий вдох, потребовала: — А теперь отпустите меня. У вас нет оснований причинять мне вред. Я вам не враг.
— Как мне известно, враги являются в различных обличиях. — Однако Макензи отпустил Джуд и снова рухнул на кровать, истощив свою сумасшедшую энергию. — Я бы сказал, именно враг помогает человеку остаться в живых, когда он больше не может быть полезен никому, даже самому себе.
— Эти слова и его оборонительная позиция напугали Джуд больше, чем агрессивность, и она в негодовании резко заявила:
— Полезны или нет, но вы, мистер Макензи, не умрете здесь. Вам ясно? Я намерена увидеть вас достаточно окрепшим для того, чтобы вы смогли уехать со следующим дилижансом, даже если мне придется привязать вас и кормить с ложки. Я пообещала заботиться о вас и буду заботиться. Когда вы уедете, можете делать, что вам вздумается, но под моей крышей вы поправитесь и будете благодарны. Это понятно?
— Он довольно долго молчал, и та половина лица, которую видела Джуд, была застывшей и ничего не выражающей.
— И я полагаю, — заговорил он затем без всякого выражения, — вы из тех женщин, кто серьезно относится к своим обещаниям.
— Да, сэр, я такая.
— Тогда вы будете первой из вашего женского рода, кто так поступит.
— Сомневаюсь, мистер Макензи, но буду счастлива до казать, что вы ошибаетесь в своем мнении. А теперь не хотите ли немного супа?
— И если я скажу «нет», вы силой вольете его мне в глотку?
— Вы еще не пробовали стряпню Джозефа. — Сарказм Макензи вызвал у Джуд улыбку и ослабил возникшую между ними напряженность. — Я никогда не видела человека, которого нужно было бы силой принуждать к этому.
— Что ж, отлично. Кормите меня, заставляйте меня поправиться, но я не могу обещать, что буду благодарен за ваши усилия, — язвительно пробормотал он.
— Достаточно откровенно. Вы поправитесь, а я не стану строить каких-либо непомерных надежд.
«Проклятая колючая женщина», — подумал Долтон, откинувшись на неприятно влажную подушку. Он ненавидел женщин, имеющих собственное мнение, особенно когда они старались запихнуть свои идеи в глотку мужчине, как эта высокомерная Джуд Эймос собиралась влить в него свой суп. Он не мог представить себе, почему ее должно волновать, жив он или мертв, если она не получает вознаграждения за заботу о том, чтобы он не протянул ноги до того, как прибудет следующий дилижанс. «Умирающие пассажиры вредят бизнесу, и моя сиделка, видимо, больше обеспокоена этим, чем моими желаниями, — подумал он. — Разумеется, она предпочла бы послушного пациента, который мало докучал бы ей и не беспокоил ее, пока не придет время, когда она сможет получить плату. Корыстная маленькая ведьма, извлекающая выгоду из моей боли».