— Эти люди, кто они? — настойчиво спросил Долтон.
— Местные хулиганы, — ответила она, расправляя простыни, еще хранившие тепло его тела. Его простыни, его постель, такая близкая, такая соблазнительная. «Боже, помоги мне». Джуд хотела в эту постель — к нему.
— И вы сдались бы, если бы меня здесь не оказалось?
— Нет, мистер Макензи. Меня можно убедить разумными доводами, но я не поддамся грубой силе.
— Это я запомню, — пробурчал он, а затем его тон стал резким, с оттенком настоящего негодования. — У вас опять «мистер Макензи». Мне кажется, я просил вас не называть меня так.
— Почему? Это имя принадлежит только вашему отцу? — Она хотела немного подразнить его, но неожиданно лицо у него застыло, и теплота, бывшая там несколько секунд назад, превратилась в лед.
— Я не знаю, какое имя подходит этому типу, но имя, которое я унаследовал от него, не годится для приличного общества. — Он резко отвернулся, и Джуд, видя его напряженно сдерживаемые душевные страдания, пожалела о своей попытке пошутить. Долтон снял с себя рубашку и швырнул ее по направлению к стоящему рядом стулу. — Вам незачем оставаться, мисс Эймос. Я привык раздеваться в темноте, и у меня никогда не бывает плохих снов.
Даже после того, как ее так грубо отправили прочь, Джуд задержалась, так как чувствовала, что, сама того не желая, ранила его своими беззаботными словами. Пока он снимал брюки, она сказала очень тихо:
— Долтон, спасибо вам. Не знаю, что я делала бы… — Ее голос сорвался от сдерживаемых переживаний.
— Вы все сделали бы замечательно, Джуд. — Он обернулся и улыбнулся широкой, раскаивающейся улыбкой, яркой, как восходящее солнце. — Я никогда не видел такой храброй, как вы, женщины. Вы бесстрашно прошли бы через все и заставили бы их убежать, поджав хвосты.
— Возможно. — Джуд ответила трогательной дрожащей улыбкой, но Долтон, конечно, не мог этого видеть, а затем он выпрямился и в небольшой комнате ее брата показался Джуд ужасно высоким.
— Иногда вы сами себя обманываете, Джуд, и я не уверен, что понимаю почему.
«Почему?» — горячо повторила она. Потому что она позволила ему поверить в ложь, в ложь, которая говорила ему, что она красавица. Она не была храброй. Если бы это было так, она сказала бы ему правду. Когда она стояла перед лицом ночных всадников, под покровом ночной рубашки ее колени стучали друг о дружку, как вибрирующие крылья цикады, а ее разум был парализован страхом. Джуд не была уверена, что снова сможет противостоять бандитам, если они вернутся обратно, когда Долтон уедет.
— Быть может, вам стоит подумать о продаже, — мягко предложил Долтон, словно прочел ее смятенные мысли. — Эта изолированная жизнь здесь для женщины… Вы могли бы создать новую жизнь для себя…