Интересно, кто ее рисовал? Не хозяин дома, это уж точно — он и кисть-то в руках держать не умел, да и талант у него был — еду готовить… Может, со слов кто? Да нет, и это вряд ли… Уж больно чудной портрет вышел — вроде бы ее лицо, а вроде бы и не ее… Волосы у нее и правда довольно светлые, да только никогда они не были такого яркого золотистого оттенка, и даже на солнце так не сверкали… Глаза, опять-таки, похожи, да не совсем — в глазах у нарисованной девушки радостное изумление и детская открытость всему миру — никогда Эрле такой не была… Да и с носом художник намудрил — сделал тоньше, чем он есть на самом деле, а рот у Эрле все-таки великоват, но здесь, на вывеске, это незаметно…
"Господи, да ведь она красавица!" — запоздало сообразила девушка, машинально подходя к дверям харчевни еще ближе. Но кто же это все-таки рисовал? Вероятно, это должен быть один из тех домочадцев, что сидели за одним с ней столом в тот ненастный вечер — буря ревела за окнами, на столе дрожало от сквозняка пламя над огарком свечи, а печальный хозяин все сокрушался, что торговля лесом не дает ну никакой прибыли — и не даст, с грустью поняла Эрле, глядя на широкую полосу коричневого в ауре хозяина — он же совершенно не умеет убеждать людей… И тогда она мягко взглянула на него — не грустите, Бог вас не оставит, вот увидите! — и хозяин, хоть и не поверил в утешительную эту ложь, все равно поблагодарил странников за добрые слова. А потом где-то за окнами наискось мелькнула молния, и глухой удар сотряс дом, и младший сын хозяина, конопатый мальчишка с серовато-голубоватыми тонами в ауре, весь вечер самозабвенно крутившийся у гостей под ногами, сорвался в соседнюю комнату — посмотреть в окно, а когда вернулся, то возбужденно закричал, что молния ударила в старый дуб и он рухнул, совсем рухнул, да идите посмотрите же! — и при этом все поглядывал на гостью, проверяя, смотрит ли она на него…
Мальчишка… Эрле улыбнулась легко и грустно — теперь она знала, кто нарисовал эту вывеску… Но дуб-то тут при чем?
— Скажи, а почему эта харчевня так называется? — через дверь спросила девушка у спешащей с пустыми мисками служанки — рыженькой, пушистой, проворной.
— Говорят, старый хозяин лет с двадцать назад клад под сшибленным молнией дубом нашел, — охотно пояснила та. — И на эти-то деньги харчевню и открыл… Вон, видишь — в центре зала пень стоит, трухлявый такой? Тот самый… А почему блондинка — никто не знает…
…Эрле шла к лавке мастера Лиса, и завороженные ее странной летящей улыбкой прохожие долго смотрели ей вслед.