— Меня уже ждут, — отказался гость и добавил, коротко глянув на Марка, — мать и сестра. Я обещал прийти к обеду.
— Ну, если обещал, — пожал тот плечами, — тогда тебе, наверное, и правда лучше уйти.
— Да, — согласился Себастьян. — Я тоже так думаю.
У самой двери он обернулся.
— Прощай, Марк. Прощай, Эрле.
— До свидания, — поправила его она, а Марк добавил: — Заходи к нам как-нибудь…
Кивнув, молодой человек вышел.
— Почему ты не сказал мне? — укоризненно спросила Эрле, отстранившись от мужа, как только дверь за Себастьяном затворилась. — Ты же знал об их смерти — так почему, Марк?..
Он смолчал. Потом сказал, глядя куда-то в сторону:
— Если бы он не оскорбил тебя тогда, а я в ответ не оставил бы его добираться до дома одного — он был бы сейчас жив…
Эрле вздохнула и положила голову ему на плечо.
— Если бы я поняла, чего боится Анна, тебе бы вообще не пришлось провожать его до дома…
Марк осторожно коснулся рукой ее волос.
— Это произошло совсем недавно, в самом начале весны, — произнес он шепотом. — Я сам узнал только на днях — хотел сначала порадовать тебя книжками, а уж потом… Должно быть, он приехал в Ранницу из Таххена — иначе не узнал бы о несчастье так быстро…
— А девочка? — спросила Эрле точно таким же шепотом.
— Только старшая… Младшую не спасли. В Вальенсе, у родителей Стефана, — кашлянул, заговорив чуть погромче: — Я узнавал — им ничего не надо, кроме того, что мы с тобой им дать не в силах…
Эрле закрыла глаза — и быстро открыла их, когда в дверь осторожно поскреблись. Она поднялась с ручки кресла, полагая, что это вернулся за чем-то рассеянный Себастьян — но то была всего лишь Катерина:
— Ваши соседи пришли. Прикажете впустить?
Она заметалась взглядом по комнате — о Господи, только этого мне и не хватало! — Марк вздернул бровь и сказал мягко:
— Да-да, конечно, проси… И скажи Филиппу, что у нас гости.
Молодая женщина опустилась в кресло — почти без сил, и едва нашла их, чтобы подняться навстречу гостям.
— Ах, Эрле, — раскудахталась Агнесса — невысокая, улыбчивая, со скрученной на затылке рыжеватой косой такой толщины, что ее все принимали за шиньон, в роскошном пышном платье мягкого зеленоватого оттенка, очень идущего к ее карим глазам — и нежно обцеловала щеки хозяйки. — Мы с Карлом так давно тебя не видели — правда, дорогой? — как ты себя чувствуешь? Ты такая бледненькая!
— Спасибо, уже лучше, — вымученно улыбнулась хозяйка и отважилась мельком взглянуть на Карла. Тут же отвела глаза: его аура была все такой же, словно она ничего с ней и не делала. — Да вы садитесь, садитесь…