Тамара Александровна отворила дверь, отремонтированную намедни жэковским плотником. На пороге стоял молодой человек среднего роста, аккуратно подстриженный, гладко выбритый. Пахло от него чем-то приятным — не иначе, французским парфюмом; одет был в заграничную куртку до бедер, классического покроя; под мохеровым шарфом — безукоризненно белая рубашка и галстук, брюки отутюжены — порезаться можно, и туфельки блестят — как только дошел в такую грязищу, не замаравшись? Через плечо сумка желтой кожи с заграничной этикеткой. Лицо приветливое… Все это Тамара Александровна оценила сразу, одним взглядом; не оценила даже — почувствовала, секунды не прошло.
— Здравствуйте, Валентина Иосифовна, — улыбнулся гость.
— Боже мой, — отшатнувшись, шевельнула Тамара Александровна губами.
— Мой патрон господин Шейкин просил передать вам гостинец.
Тамара Александровна заплакала, замотала головой, потеряв дар речи от накатившей вдруг горестной волны. Молодой человек полез было в сумку, но, увидев странную реакцию хозяйки, застыл в изумлении.
— Простите, Валентина Иосифовна, что-нибудь не так?
Справившись с волнением, Тамара Александровна отступила в глубь прихожей.
— Нет, нет, — сказала она тихо, — извините… Входите, пожалуйста…
— Спасибо, — молодой человек тщательно вытер ноги о влажную тряпку, вошел в квартиру и запер дверь. — Вы извините, я совсем ненадолго, проездом.
— А… вы не знаете? — залепетала женщина. — Все произошло так быстро, я только сегодня собиралась дать телеграмму Аарону, я…
— Простите?
— Дело в том, что я не Валентина Иосифовна. Меня зовут Тамара Александровна Ухнович. Я ее подруга, — она подняла на смущенно улыбнувшегося гостя полные страха и слез глаза. — Валентина Иосифовна умерла.
Улыбка исчезла с лица молодого человека, несколько резких морщин пересекли лоб; придерживая сумку за ремень, он медленно поставил ее на пол прихожей и прислонился плечом к стене. Для того, чтобы переоценить ситуацию, ему понадобилось секунд тридцать.
Тамара Александровна всхлипнула в передник, и худенькие ее плечи затряслись.
— Прошу меня извинить, — прошептал гость. — Господин Аарон Шейкин, верно, ничего не знает об этом…
— Это вы меня извините, — направилась в комнату Ухнович. — Проходите же, пожалуйста.
Молодой человек снял куртку, аккуратно повесил ее на вешалку. Под курткой оказался модный синий пиджак, металлические пуговицы которого подчеркивали его строгость. К лацкану был пришпилен маленький круглый значок со звездой Давида на голубом фоне. Гость взял сумку, осторожно вошел в комнату и огляделся. Увидев портрет пожилой женщины в траурной рамке, сложил перед грудью руки, склонил голову.