— Ладно, — махнул Женька рукой. Из глубины выворачивала «шкода».
— О! С Метелкиным поговори, — обрадовался за друга Серега.
Безработный инженер Метелкин занимался частным извозом. Договориться с ним не составило труда. Правда, за двойной тариф, потому что присутствие в салоне мохнатого пассажира исключало подсадку.
Зина повертел в руках новенькое Женькино удостоверение.
— Одобрям-с, — кивнул он, — хорошее дело!
— Да куда уж лучше, — вздохнула Танька, намазывая маслом бутерброды. — Милиция бессильна, а…
— Ой, не начинай, — поморщился Женька.
Шериф сидел у двери и, провожая жадным взглядом каждый бутерброд, истекал слюной.
— На улицу не выйти, — не могла успокоиться сестра. — Ты про отца Василия нашего читал?
— Читал. Жаль старика.
— Не пугай, Танюшка, — выключил чайник Зина, — раньше мужики на войну как на работу ходили — в порядке вещей.
— При чем тут война, дурень, — Танька не выдержала, скормила-таки Шерифу бутерброд, тот его поймал на лету, зачавкал. — Война — это другое дело, это судьба такая…
— Да хватит скулить, прошу тебя, — взмолился Женька. — Как ты с ней живешь, Зиновий? Сварливой стала — жуть! Стареешь, что ли?..
Пили ароматный «Пиквик», ели бутерброды с красной рыбой из пайка Генерального штаба, болтали о том, о сем.
— Через год у меня будет свое агентство, — шутил Женька, — через полтора — офис на Тверской, через два я переманю к себе всех спецов из МУРа. Судьба, говоришь? Вот и у меня, видать, такая судьба, что именно мне выпало покончить с пре-ступностью в Москве раз и навсегда. Я чувствую.
— А Ерину что останется? — смеялся Зина.
— Ерин будет присматривать за Шерифом, — «серьезно» сообщил Женька, — а Степашин возглавит КФС…
— Это еще что?
— Кафе «Столетник» при агентстве.
— А меня куда?
— Остаешься по снабжению…
Мишка спал. Прохор, укрытый платком, шебуршал в клетке, ругался по-своему от обиды на то, что его лишают общения. Шериф, нажравшийся деликатесов, отдыхал от караульной службы.
— Женя, у тебя ничего не случилось?
Женька знал, что сестру не может не озадачить его поздний визит, да еще с Шерифом, и все ждал, когда же она спросит об этом.
— Успокойся. Толик ко мне заявился из Киева. С женой и ребенком. А у меня одна тахта — куда деваться?
— Я не про то…
— А про что еще?.. И запомни: ничего со мной не может случиться. Мне хиролог по руке предсказал.
— Ну да, ты ж у нас Столетник, — вышла она из-за стола.
— Нет, Танюшка. Я у нас — неуловимый Джо. А знаешь, почему он был неуловимым?
— Да ну тебя!.. Я спать пошла, спокойной ночи.
Зина проводил ее в комнату, запер дверь на кухню, кивнул на холодильник: