— Еше шаг, и я стреляю! — Саламандра начала сводить глаза к переносице. — Из меня Горыныч всю ночь "ворошиловского стрелка" делал! Так что не советую.
— Плевать я хотел на твоего Горыныча! — разошелся тут седой матерый волк. — Кузню мою спалили, злыдни. — И Вакула решительно сунул морду в ворота.
Огнемет Саламандры выдал такую гигантскую струю пламени — похоже, без «эликсира» здесь не обошлось. Ворошилов перевернулся бы в гробу, узнай он о точности снайпера, претендующего на высокое звание стрелка, носящего его имя. Струя, благополучно миновав створ ворот, подпалила одинокую березку, сиротливо стоящую метрах в ста от посада. Если бы не выстрел часового, она еще долго могла бы служить иллюстрацией к народной песенке"…во поле кудрявая стояла".
— Предупредительный выстрел, — не растерялась ящерица. — Поняли, что такое снайпер?
Челядь задумчиво посмотрела на полыхающую березку и потихоньку начала пятиться от ворот.
— Правильно, — одобрила Саламандра, — ща я боекомплект пополню, и мы продолжим. — Уважительное внимание публики ей понравилось, и она не спеша добрела до ведра, опустила в него морду и занялась подзарядкой. По мере наполнения тело ее из малиново-красного становилось все светлее и светлее, пока не засверкало ослепительно ярким светом. Совсем как раскаленная добела болванка в кузне Вакулы, когда он вытаскивает ее из печи Челядь решила, что любоваться на стрельбу пьяной ящерицы гораздо удобнее со стороны, и дружно бросилась наутек.
— Куда?! — заревела Василиса. — А Иван?
— Бежим, хозяйка! — запрыгали вокруг медведицы Парашка и Малашка. Спалит ведь, Кощеев прихвостень.
— Назад! Пущать не ведено! — Саламандра с трудом ковыляла к Василисе. После подзарядки ее изрядно штормило, но она старательно придерживалась взятого направления.
— Что ж вы, мужики? В штаны наложили? Хозяйку свою одну бросили! А ну хватай ведра! Водичкой ее! Холодненькой!
— Можно подумать, у нас штаны есть, — раздался чей-то ворчливый голос из кустов.
— Давай-давай, поливай, — глумилась пьяная Саламандра, — мне ваша вода теперь… я от нее только крепчаю. Ну давай, кто первый, лей!
Заскрипел ворот. Вакула, настроенный более решительно, чем все остальные, подхватил ведро и с размаху окатил хихикающую ящерицу. Визг в миг протрезвевшей Саламандры перекрыл шипение пара, взметнувшегося вверх. Воодушевленный успехом Вакула помчался за новой порцией к колодцу, а Саламандра в прямо противоположном направлении. К несчастью, именно это направление было занято другой ящерицей. Саламандра огибать препятствие не собиралась, а потому пронеслась метеоритом от хвоста до загривка Центральной, скатилась на землю и с разбегу запрыгнула в останки плавильной печи Вакулы. Сделала она это очень вовремя, так как ее пробежка по хребту дракона подействовала на последнего как удар бичом. Оглушительно заорав, Горыныч рванул вверх и запрыгал по двору. При виде ожившего дракона челядь Василисы во главе со своей хозяйкой дружно кинулась врассыпную. И, похоже, многие были рады, что штанов им в данном обличье не полагается. Центральная наконец догадалась макнуть морду в колодец и направила струю на подпаленную спину. Ее примеру последовали Правая и Левая. Брызги фонтаном летели в разные стороны. В результате часть ледяного душа приняли на себя Чебурашка и Никита Авдеевич. С крыльца послышались писк и сердитое кудахтанье. Поднятый ими гвалт достиг слуха Ильи. Он сладко потянулся. Общая побудка состоялась.