— Дорогой, — пропела Стэйси моему красному, как рак, бойфренду, — привыкай. Мы с Джулией рассказываем друг другу все. Абсолютно все.
Думаю, поначалу Питер опрометчиво считал, что только Стэйси, лучшая подруга, знает все подробности моей интимной жизни, но когда он в аптеке стал свидетелем моей беседы о болезненной менструации с женщиной из очереди (она посоветовала мне пить малиновый чай, действительно чудесное средство), ему пришлось смириться с суровой действительностью. Я жуткое трепло. Не успев предложить пока сохранить все в тайне, Питер уже знал, что я собираюсь рассказать о беременности маме и всем подругам.
— А если у тебя будет выкидыш? Тебе хочется потом всех обзванивать и говорить, что ты уже не беременна?
— Ты давно меня знаешь? — спросила я мужа. — Если будет выкидыш, я сяду на телефон и расскажу об этом каждой своей подруге. Нельзя получить эмоциональную поддержку, пока не впустишь людей в свою жизнь.
Он поднял руки, сдаваясь:
— Но только не Руби и Исааку, ладно?
— Конечно, нет, — сказала я, прикидывая, сколько времени пройдет, прежде чем я проговорюсь им. Руби возьмет и спросит, почему я постоянно торчу в ванной и меня тошнит.
На следующее утро мы с Элом встретились на стоянке у детского сада Исаака. Нам предстояла почти двухчасовая поездка на север в Оджай, а я опоздала. Когда Эл подъехал, я пыталась натянуть ботинки сыну.
— Помочь? — спросил Эл, выпрыгивая из машины.
— Нет, — я стиснула зубы, заталкивая непослушную ногу в кед.
— Не та нога, Джулиет, — заметил Эл.
Я покачала головой и бросила на него сердитый взгляд:
— Знаю.
Я впихнула ногу в ботинок и застегнула на «липучку».
— Больно! — завопил сын.
— Конечно, больно, — согласился Эл. — Если не на ту ногу.
Я схватила обожаемую Исааком корзинку для завтрака с Барби, доставшуюся по наследству от сестры, и протянула руки:
— Иди ко мне, малыш!
— Джулиет, ты оба ботинка надела не на ту ногу, — опять начал Эл.
Я подняла ноги Исаака и поболтала ими:
— Только один. У него два левых ботинка.
Эл засмеялся и неодобрительно покачал головой:
— Ты позволила ребенку выйти из дома в двух левых ботинках?
Я скорчила рожу:
— Конечно нет. Я велела ему надеть кеды. И он надел. Разные. Оба левых.
— И ты не заметила?
Я знала, о чем он думает. Жанель никогда бы не допустила такую оплошность. Когда его дочери были маленькими, Жанель следила за тем, чтоб они были всегда правильно одеты, обуты и вооружены.
Я пожала плечами:
— Руби закатила истерику по поводу своей прически. Я плохо их перевязала. Опять. Потому что, очевидно, я самая плохая мать в детском саду. Или, может, в истории всех детских садов вместе взятых. В любом случае, к тому моменту, когда она перестала вопить, мне очень хотелось поскорее выйти из дома. На ботинки я обратила внимание только сейчас.