— Хотите что-нибудь выпить? — предложил доктор, когда мы сели к нему за стол. — Чай? Или чай-латте с соевым молоком?
— Я буду кофе без молока, — сказал Эл.
— А вы, миссис Эпплбаум? — поинтересовалась Молли.
— А я попробую чай-латте. Только у вас есть обыкновенное молоко? Коровье?
— Обезжиренное?
Это что, намек на то, что с беременностью я поправилась?
— Да, спасибо, доктор Блэкмор, — начала я.
— Пожалуйста, называйте меня Риз, — его голос был таким же ровным и гладким, как и кожа.
— Вы получили утром по факсу разрешение Юпитера Джонса?
Мы попросили Юпитера подписать бумагу, позволявшую врачам ознакомить нас, как адвокатов, с историей его болезни. Иначе, согласно правилам врачебной этики, разговор не состоялся бы.
— Да, получил. Как Юпитер? Невыносимо думать, что он в тюрьме. Он не из тех, кто умеет себя защитить.
Я кивнула:
— Ему сейчас нелегко. Но адвокат прилагает все усилия, чтобы вытащить его.
Я объяснила доктору нашу роль и попросила немного рассказать о своем заведении и о том, как Юпитер стал его пациентом.
— Во-первых, мы не называем их пациентами. Они — люди, проживающие здесь, или клиенты. Хотя, конечно, задача медицинского центра — излечить зависимость, но мы считаем, что это больше, чем лечебница. Сюда искалеченный человек может прийти, отдохнуть и постараться исцелиться в окружении людей, занятых тем же самым. Наша система построена на групповой терапии, на групповой мотивации. Каждый обитатель одновременно пациент, который лечит свое заболевание и, в самом прямом смысле, врач, помогающий остальным бороться с недугом.
Я аккуратно и незаметно наступила Элу на ногу, не позволяя ему испустить вздох, полный раздражения, которое, без сомнения, вызвали в нем слова доктора. Эл с сочувствием относился только к тем «искалеченным людям», чьи раны кровоточили и их можно было перевязать.
— У вас замечательный центр, — похвалила я.
— Им помогает природа. Поначалу многие даже не замечают того, что вокруг. Потом, через некоторое время, они уже способны обращать внимание не только на отчаянную потребность изменить сознание. Тогда они начинают смотреть на природу, позволяют себе насладиться красотой, можно сказать, переживают естественное наркотическое опьянение.
— Превосходно, — сказал Эл, и я услышала легкое презрение в его голосе, надеюсь, только потому, что очень хорошо его знаю.
Я не была с ним согласна. Да, речь доктора такая же липкая, как нефть из танкера «Эксон-Валдес», но его слова вполне разумны. Когда я работала федеральным защитником, почти все мои клиенты были наркоманами. Их жизнь сосредотачивалась на очередном кайфе — где они смогут его получить и как достать деньги. Они не совершали преступлений под воздействием наркотиков, они совершали преступления, чтобы оказаться под воздействием наркотиков. Я часто думала, что произойдет, если дать каждому наркоману его зелье. Им не нужно будет воровать, чтобы потакать своей зависимости, они будут знать, где взять следующую дозу — неожиданно у них окажется уйма времени, чтобы подумать о чем-то еще, например, куда катится их жизнь. Могу поспорить, хотя бы кто-то захочет ее изменить, и в какой-то момент появится повод, чтобы окончательно порвать с наркотиками.