— Правда? Детектив? — спросила Лили.
— Следователь. Пока еще нет лицензии. И у меня неполный рабочий день, — сказала я.
К моменту, когда Эл предложил мне работу, я потихоньку сходила с ума. Есть женщины, которые умело и счастливо переживают превращение из полноценного участника производственного процесса в маму-домоседку. Я встречала таких в парке. Они делятся методами лепки из пластилина и выращивают на заднем дворе натуральные продукты для детского питания. Меня проще заставить съесть пластилин, чем что-то из него вылепить. И если честно, я не помню, когда в последний раз подавала на стол овощи, вынимая их не из морозилки, если не считать соленых огурцов. Не поймите меня превратно. Я безумно люблю своих малышей, и это иногда меня пугает. Я люблю их чумазые мордашки и маленькие пальчики на ногах. Я люблю их до глупости забавные и пронзительно верные замечания, люблю, как они запутывают ручонки у меня в волосах, когда я ложусь с ними вздремнуть. Но перспектива проводить с ними целый день наполняет меня ужасом. Развлекать двух человек, суммированное внимание которых длится три минуты, в течение четырнадцатичасового дня — задача, по сравнению с которой сизифов труд кажется детской игрой в шарики. Полдня я жаждала нанять няню и отправить свою скучающую, неудовлетворенную, быстро расширяющуюся задницу заниматься снова работой юриста. А вторую половину дня я убеждала себя, что есть смысл находиться с детьми день за днем, час за часом, забирая их от друзей на уроки фортепьяно, перестирывая бесконечные горы маленьких вещей и из последних сил цепляясь за рассудок. Мне показалось, что предложение Эла делает возможным и быть с детьми, и выполнять работу, которая не подразумевает контактов с малышами и грязным домом.
Сначала меня жестоко лишили иллюзий о том, что работа на полдня — это пустячное дело, пока дети находятся в школе. Мне никак не удавалось поработать больше, чем сорок пять минут в день. После того как я отвозила Руби и Исаака в две разные школы и выполняла все, без чего нашей семье существовать совершенно невозможно, у меня оставалось достаточно времени, чтобы сделать два телефонных звонка или написать половину письма, и я должна была уже вновь ехать их забирать. До сих пор Эл был необыкновенно терпелив к моему вопиющему отсутствию, хотя и называл меня своим партнером-невидимкой.
Лили сощурила глаза и наклонилась вперед:
— Какую работу ты делаешь?
— В основном по защите обвиняемых, — сказала я. — Адвокаты нанимают нас расследовать их дела. Фотографировать места преступления, находить свидетелей — такого рода задачи. Еще мы выполняли работу по смягчению смертной казни.