— Как тебе вообще туда удалось проехать? Разве охранник тебя не остановил?
— Он попросил мой автограф.
Было видно, что она совсем не рада тому, с какой легкостью слава открывает замки и запоры, скорее наоборот. Лили, конечно, злилась на охранника, но больше на себя, за то, что воспользовалась этой ситуацией.
— Чем ты собиралась убеждать Полариса?
— Я могла бы сказать, почему Юпитер убил его жену.
В этот момент я как раз отпила из чашки, и кофе обжег мне рот. Я проглотила напиток и аккуратно поставила чашку на стол.
— И почему? — спросила я.
Силы покинули ее, и она изменилась в лице:
— Юпитер сделал это из-за меня. Я во всем виновата. Он умрет из-за меня.
Она заплакала, все ее тело тряслось от беззвучных рыданий. Каждый раз, видя на экране ее голубые глаза, полные слез, я завидовала ее способности так мило плакать. Оказывается, когда Лили Грин плачет в реальной жизни, ее лицо становится измученным, красным и некрасивым, как у всех. Она закрылась руками. Я потянулась через стол и погладила ежик коротких волос Лили, затем поставила стул рядом и обняла ее. Она прижалась ко мне, продолжая плакать. Я была очень рада, что цветы скрывают нас от остальных посетителей кафе. Лили не хватало только прочитать в «Муви-лайн» статью о своей истерике в кофейне в Пасадене.
Наконец она подняла голову, громко шмыгнула носом и утерлась рукой.
— Все нормально, — прошептала она.
Я кивнула:
— Ну а теперь расскажи мне, что происходит.
Лили прерывисто задышала:
— Юпитер убил Хло, чтобы защитить меня.
— Защитить тебя?
— Это я выписывала Хло чеки. Она шантажировала меня.
Хотя в глубине души я со страхом ожидала такого поворота, все равно это известие оказалось неожиданным. Я откинулась на стуле и уставилась на подругу:
— Почему? Почему она шантажировала тебя?
Лили горько засмеялась:
— Почему? Потому что она была подлая маленькая стерва.
— Я не об этом.
— Я знаю.
— Чем она шантажировала тебя, Лили? — спросила я практически шепотом.
Глаза Лили снова наполнились слезами, и она судорожно вздохнула.
— Хло пригрозила, что если я не заплачу ей, она расскажет газетчикам, будто это я убила свою мать.
Питер впервые не стал возражать, когда я позвонила и попросила забрать детей из школы. Должно быть он услышал что-то в моем голосе — далекое эхо выстрела, раздавшегося в Сан-Мигель-Альенде тридцать лет назад.
Опустив голову и уставившись в стол, Лили сжимала чашку руками так, будто пыталась согреть уже остывший кофе, и рассказала, как она в пятилетнем возрасте нашла пистолет в спальне матери.
— Я помню очень смутно, все как в тумане, — говорила она. — Мы с Юпитером играли во дворе нашего дома в Сан-Мигель. Там был фонтан, и мы кидали туда листья. Юпитер не доставал до края, поэтому я брала его подмышки и поднимала, чтобы он мог бросить листья и посмотреть, как они плывут по воде. Я помню, что для нас листья были корабликами. Мы сажали на них муравьев — наших моряков. Но у нас не получалось усадить муравьев, не раздавив их, — Лили слабо улыбнулась. — В общем, в фонтане плавали листья с мертвыми раздавленными муравьями.