— Верно! Нам нужно забрать детей.
— О господи! Вы сами возите детей! Как и писали в журнале «Пипл». Это восхитительно!
Мы быстро ретировались к стоянке.
— Где твоя машина? — спросила Лили.
Я указала на свой чумазый драндулет.
— Ты можешь меня отвезти?
— Зачем? Ведь твоя машина вот…
Я подняла руку, но она успела перехватить ее прежде, чем я указала на машину.
— Не надо. Не хочу, чтобы она знала, какая машина моя. Давай на твоей поедем?
— Хорошо.
Мы быстро двинулись к моему «универсалу», и я открыла для нее дверь. Попыталась убрать с пассажирского сидения всякий хлам, но она нетерпеливо отодвинула меня в сторону, села в машину и захлопнула дверцу. Я обошла автомобиль и тоже села. Затем взглянула на нее. Она откинулась на спинку и закрыла глаза, лицо опять стало бледным и отрешенным.
— Поезжай.
— Ладно.
— Я не параноик, — сказала Лили. — Просто если она увидит номер моей машины, то сможет узнать мой адрес.
Я выехала со стоянки и влилась в поток автомобилей.
— Лили, может, ты не замечала, но почти на каждом перекрестке Лос-Анджелеса можно купить адреса телезвезд.
Она пожала плечами:
— Мне плохо от одной мысли, что эта женщина что-нибудь обо мне узнает. Даже то, какая у меня машина.
— Как ты отвезешь ее домой?
— Кто-нибудь заберет.
Я вздохнула, пытаясь представить жизнь, когда в вашем распоряжении есть тот, кто всегда может съездить за машиной, которую вы бросили у первого попавшегося магазина в Пасадене. Но в этой же самой жизни к вам пристают незнакомцы в кафе. Я подумала, какую цену платит моя подруга за уединение, и какую цену должен заплатить Юпитер. Я глубоко вздохнула. В жизни Лили нет ничего, чему я позавидовала бы. Абсолютно ничего.
— Я говорила с Артуром, — вдруг произнесла Лили.
— И? — я постаралась говорить равнодушно.
— Сначала он отрицал, что ездил к твоему дому.
— Что? — прошипела я.
— Не беспокойся. Я сказала ему, что верю тебе, — успокоила она.
— Ты так сказала? — я немного успокоилась, но все равно меня корежило.
— Да. И он сознался, но сказал, что хотел защитить меня.
— А, — я не нашлась, что ответить.
— Прости, Джулиет.
— Все нормально.
Некоторое время мы сидели в полной тишине, которая начала давить, и стало неуютно. Наконец, больше для того, чтобы завести разговор, я спросила:
— Так как же все случилось у вас с матерью в Мексике?
— Сейчас расскажу, — пообещала Лили.
Она сняла туфли и подняла ноги, положив подбородок на колени.
Ее мать и отец выросли вместе в Лаббоке, штат Техас, где земля такая сухая, что цветы энтузиазма шестидесятых завяли и погибли еще до того, как смогли превратиться в нечто более значимое, чем макраме и марихуана. Когда восемнадцатилетняя Труди-Энн Натт поняла, что беременна, ее бойфренд согласился остаться с ней только при одном условии — если они пожертвуют гонкой за лидером и школьным футболом во имя автобусов «фольксваген» и общей ванны. Они автостопом доехали до Лос-Анджелеса, и Лили родилась в коммуне каньона Топанга. Там же Арти Джонс жил со своей подругой, которая позже родила Юпитера и оставила его на сомнительное попечение отца.