Вот, пожалуй, и всё, что можно сказать непосвящённому о науке, у истоков создания которой стоял Александр Алексеевич Былинский. Посвящённые (и просто люди разумные) поймут, что стоит за этой парой десятков скучных строк. Земская медицина, во времена которой фельдшер Иваныч мог и роды принять, и у дитяти колики снять, снова вернулась на круги своя, куда более технологичной и «интеллектуально ёмкой». Законы диалектики – сквозные законы бытия. Хорошо это или плохо? Когда как…
Никакой особенной личной жизни, признаться честно, у Саши Былинского никогда не было.
В той самой областной больнице, где он работал после того, как родился, вырос и выучился, было родильное отделение. Ну, отделение – это громко. Были койки. Детских докторов не было вовсе. Не завезли. И Саше приходилось заниматься и дамочками и лялечками, хотя он был самый что ни на есть лечебник, а не педиатр. Вообще-то в этой «областной» больнице он был один-единственный доктор, хотя и окончил не просто терапевтическую или хирургическую субординатуру, а клинординатуру по специальности «акушерство и гинекология».
Область была большая. Равная, как это принято говорить, паре десятков Люксембургов. И преимущественно морозная. Так что и производственные травмы, и бытовая/уголовная поножовщина, охотничьи «неприятности», обморожения, отравления мускарином (действующим на психику веществом мухоморов обыкновенных), роды в поперечном положении плода и кефалогематомы младенцев – все были его.
Советская областная медицина мало чем отличалась от земской русской. Кроме разве что снабжения. Инструментов, медикаментов и книг у юного советского доктора Александра Алексеевича Былинского было куда меньше, чем у юного русского доктора Михаила Афанасьевича Булгакова. Хотя и дороги, и процент дураков от населения оставались прежними…
Былинский был ненамного старше Безымянного и принадлежал к поколению тех, кого с лёгкой руки Василия Аксёнова именуют «шестидесятниками». Да-да, Александр Алексеевич родился именно в 1932 году в полном соответствии с анамнезом целого поколения, прописанного в повести «Коллеги». И если и было в его, Сашкиной, больнице, громкого названия «областная», что-то действительно стоящее, так это только он сам, его руки и его энтузиазм. А энтузиазма у него было немерено. Чем-то он напоминал… Он напоминал всех юных докторов всех времён и народов, одержимых идеей величия лекарского ремесла и желанием спасти всех хворых мира сего. Или как минимум всех нездоровых конкретной области.
Опыт «крестовых походов» против алкоголизма русских мужиков научил его пить. Просветительская деятельность о вреде табакокурения – лихо скручивать самокрутки. А борьба за профилактику простудных заболеваний на великих стройках социализма долго отзывалась самому Былинскому хроническим бронхитом.