– Ну, что же, Викул Андреевич, – официальным тоном произнес капитан Мимикьянов, – все в порядке! А теперь, давайте пойдем в зал! Мы вас проводим.
Контрибутов с уважением посмотрел на встретившуюся ему бдительную пару, даже в новогоднюю ночь переживающую за порядок во вверенном учреждении.
Инженер закрыл дверь, аккуратно задвинул засов, и они двинулись через неосвещенный запутанный лабиринт институтского здания в актовый зал.
Не прошло и пяти минут, как ведомые надежным проводником заблудившиеся друзья вошли в актовый зал. Он сверкал всеми зажженными люстрами и гудел оживленными голосами.
Стоя на его пороге, друзья не понимали, как это всего лишь несколько минут назад они почти поверили, что попали в мрачную зону Лаврентия Павловича, которой нет ни на одном плане Институтских помещений, и из которой живому человеку нет выхода.
В свете люстр и шуме голосов признаться в таком даже самим себе было стыдно.
Но, что было, то было.
Ни тогда, ни потом им так и не удалось понять, каким образом вместо того, чтобы попасть в расположение Горынинского отдела под башню излучающих приборов, они оказались в противоположном крыле здания – у вивария биостанции.
В конце концов, друзья втайне друг от друга решили, дегустировать самодельную яблоновку в микроскопических дозах, и только в тех случаях, когда отказ может смертельно обидеть угощающего.
Ефим снова поднялся на виадук.
Под ним проходил железнодорожный путь, связывающий два континента. На одном конце стальной пары рельс лежал Атлантический океан, на другом – Тихий. Но они были далеко.
А прямо перед глазами высилось огромное здание бывшего Института, похожее на грозный средневековый замок.
У его подножья, словно мирное крепостное предместье, расстилалась утопающая в зелени Колосовка. Вознесенные в воздух массы листьев слегка трепетали под степным ветерком, во дворах повисло морскими флагами расцвечивания сохнущее белье, а по центральной улице неторопливо шагала лошадка, везущая в телеге за собой косматую копну сена.
Майор постоял на виадуке, полюбовался летним поселком и спустился вниз.
Он отправился на улицу, где жила бывшая лаборантка Института Тата Терновая, а ныне ясновидящая Тамара.
Ее большой рубленый дом стоял над железнодорожным тупиком. Он прятался за высоким – выше человеческого роста – непроницаемым забором из плотно пригнанных друг другу досок, выкрашенных в зеленый цвет.
Ефим остановился у калитки с прорезью для укрепленного с обратной стороны почтового ящика. Рядом на заборе была прибита белая эмалевая табличка с хорошо знакомым ему адресом: «Тупиковая, 17». Он нажал отполированную ладонями круглую пятку дверной ручки. Калитка в заборе бесшумно отворилась. Видимо, петли были недавно смазаны.