Старшая операционная сестра — Зоя Родионова. Немножко нервная белозерская девушка, но в работе быстрая, и руки хорошие. Тамара у нее -главный помощник. Есть и еще одна — маленькая худенькая белянка, пришла в Сухиничах с Любочкой — Маша Полетова. Бригада отличная. У них тоже все готово. Лампа над операционным столом 500 ватт! Перевязочная, правда, маловата. Начальник ходит в новом халате, щёки надул, важный. Не то что на дороге, под дождем. Хотя, впрочем, он и там был важный. Умеет. В пять утра, наконец, загудели огромные санитарные автобусы, и все выскакивают на мороз. Быстро разнеслось — в сортировке, на кухне, даже, наверное, на конюшне:
— Привезли!
— Привезли!
Все сразу пошло, как по писаному. Разгрузка, горячий чай, сортировка, раздевание. Вот они, раненые из-под Москвы. Они устали и измучились в летучке, хотя прибыли к нам из армейских ППГ — настоящих полевых. Ранены два-пять дней назад. Половина лежачих, но раненых с шинами Дитерихса не видно — их отобрали прямо на станции. По карточкам — ранения средней тяжести и просто легкие. А как они уже одеты, это московские раненые! Нет, немец нам не страшен. Если страна сумела так одеть солдата, значит, самые тяжелые дни уже миновали. Раздевание оказалось сложным. На каждом бойце шинель, шапка, подшлемник, ботинки с двумя портянками — байковой и суконной, рукавицы теплые. Ниже — ватный костюм: фуфайка и штаны. Еще слой — теплое белье. У некоторых под ним еще простое белье. И шарфы, не форменные, домашние — «из подарков», говорят. Женщины — раздевальщицы радостно похохатывают:
— Как кочаны капусты!
— Как на фронте дела?
Спрашивать этого не следует. Раненые — всегда пессимисты. Мы уже имеем опыт. Но, оказывается, нет, и у раненых психология изменилась.
— Немец жмет... страшное дело!
— Ну, а вы?
— Мы-то? Мы стоим. Стоим, уперлись. Мужики не любят громких слов. Никто не сказал: «Стоим насмерть».
— Как потери?
— Не очень большие. Зарылись в землю.
— Воевали летом?
— Больше свеженькие. Почти все свежие. Из эшелонов и прямо в оборону.
За два захода привезли сто тридцать пять человек. Все раненые обработаны, и большой хирургии от нас не требовалось. Но все же оперируем: рассекаем раны, если сделаны только «пятачки»11, удаляем осколки и пули, когда их удается нащупать... Пунктируем грудь — чтобы отсосать гемоторакс. Как жаль, что у нас нет рентгена! Заканчиваем перевязки около десяти вечера. Не быстро, но терпимо. Все довольны. Поработали для обороны столицы.
* * *
Прошли праздники. Идут жестокие бои под Москвой. Сталин замечательную речь произнес, провел парад. Все это так здорово, что и сказать нельзя. Только бы выстояли! Как это у него сильно сказано: «Враг не так силен, как его изображают... Еще полгодика, может быть, годик, и гитлеровская Германия лопнет под тяжестью своих преступлений... Пусть вдохновляют вас в этой войне мужественные образы наших великих предков...» Всех русских героев перечислил от Невского до Кутузова. Сумел вдохнуть уверенность в победе. Похоже, что наступление немцев остановлено. Каждый вечер слушаю мотив: «Идет война народная...» На всю жизнь запомнится.