— Ну, как обстановка, доктор?
— Что, не видишь? Если к полудню летучка не придет — друг на друга ставить будем. Ты на смену? Забирай вот этих, правый ряд. Свеженькие, из армии...
Ординаторская еще свободна от носилок, и там собрались наша и ночная бригады. Залкинд сидит со своей трубкой, важный, прямой, как гусь.
— Устал, знаешь... Человек пятьдесят перевязали... Ты посмотри, пожалуйста, новых.
Пятьдесят — это мало, я знаю, но не положено спрашивать и советовать. Мы все-таки мужчины.
— Пошли, девчата!
Машина закрутилась. Лина, Лиза в перевязочную — обрабатывать новых, я в обход — сортировать. Первое — отобрать на эвакуацию. Нужны места, ЭП задыхается. Отправлять в хорошем состоянии, с хорошими повязками. Отмечать: «Лежа», «Сидя». Второе — на перевязку, не пропустить газовую, кому надо — гипс. Да, Бочаров уже требует гипс, хотя нам совсем не до него — барахтаемся в потоке раненых, в постоянном цейтноте, кризисе мест. «Вы госпиталь! И сейчас не русско-японская война». Все понимаю, но как охватить?
У нас вид приличий. Кровати, белье, халаты. К сожалению, это внешне. Моем только тех, кто задерживается, потому что пропускник забит ранеными.
Полегчает — разберемся. «Когда полегчает, уедем, — так сказал Бочаров. — Наступать».
Раненые не тяжелые, но большинство лежачих. Ранения мягких тканей и переломы голени, стопы. А обмороженных по-прежнему нет. Это при таком-то морозе, при наступлении, когда нет блиндажей и окопов, когда села сожжены. Да, интенданты молодцы!
А вот вши — есть. Не так много, сам не вижу, но сестры говорят, что есть. Вещи прожариваем. Того и гляди, сыпной тиф, как в гражданскую был.
Перевязки. Принести раненого на носилках, положить на стол — двое санитаров-носильщиков. Развязать бинт, шину, салфетки — обнажить рану. Если перевязка первая после операции, обработки раны, марля приклеилась, больно. Можно перекисью смочить и медленно-медленно отдирать от кожи. Хорошо, но очень долго. Времени нет. Можно рывком — без предупреждения.
— Что ты делаешь, холера!.. Что ты рвешь! Отмочить нужно...
Тамара — мастер уговаривать, взывать к мужскому терпению.
— Ты потерпи, родной, потерпи... Я сразу сниму, немножко больно будет, но зато быстро... А так, если отмачивать, — и больно, и долго. Хорошо? Ты же солдат, потерпи.
Зоя стоит у стерильного стола в стерильном халате и перчатках, по всем правилам.
Все операции я делаю сам — это быстрее. Маленькие рассечения — под местной анестезией, большие — под наркозом. Оперируем примерно каждого пятого. Радикальные иссечения уже явно опоздали — вторые-третьи сутки идут. Но рассекать необходимо. Газовой пока нет. Зимой микробов меньше. О гипсах: для глухих повязок условий нет — во-первых, времени требуют, во-вторых, эвакуацию задерживают. За прошлый день наложили всего четыре — три на голени и на плечо с жилеткой. Но есть паллиатив — гипсовые лонгеты как транспортная иммобилизация улучшенного качества. Не вижу особого смысла, но требует Бочаров. Так и крутим: