Меня тут же оттаскивают и крепко хватают за руки Грейди и Билл. В какой-то миг кажется, что Август вот-вот вновь на меня набросится, но вдруг выражение его разбитой физиономии меняется. Он поднимается на ноги и спокойно отряхивается.
— Да вы же сумасшедший! Сумасшедший! — ору я.
Он окидывает меня хладнокровным взглядом, поправляет рукава и возвращается в шатер.
— Пустите, — умоляю я, поворачиваясь сперва к Грейди, а потом к Биллу. — Христа ради, пустите! Он же чокнутый! Он ее убьет!
Я вырываюсь с такой силой, что мне удается протащить их на несколько футов вперед. Из шатра доносится звон бьющейся посуды и вскрик Марлены.
Грейди и Билл, пыхтя, зажимают меня ногами, не давая высвободиться.
— Не убьет, — цедит Грейди. — Ты уж не беспокойся.
Откуда ни возьмись появляется Граф и ныряет в шатер.
Погром прекращается. Раздаются два глухих удара, затем один погромче — и, наконец, говорящая сама за себя тишина.
Я замираю, таращась на бледный свод шатра.
— Ну, вот и все. Понял? — говорит Гейди, все еще крепко держа меня за руку. — Ты как, остыл? Можно тебя отпустить?
Я киваю, не отводя взгляда от шатра.
Грейди с Биллом хотя и решаются меня выпустить, но не сразу. Сперва ослабляют хватку Потом дают сделать шаг-другой, но сами держатся рядом и не перестают за мной следить.
Кто-то берет меня за запястье. Это Уолтер.
— Давай, Якоб, — говорит он, — уходи отсюда.
— Не могу, — отвечаю я.
— Можешь. Уходи. И поскорее.
Я продолжаю смотреть на затихший шатер. Но потом, оторвавшись наконец от вздымаемого ветром входного крыла, все-таки ухожу.
Мы с Уолтером забираемся в наш вагон.
Из-за сундуков, где похрапывает Верблюд, выскакивает Дамка. Поприветствовав нас обрубком хвоста, она замирает и принюхивается.
— Сидеть, — командует Уолтер, указывая на раскладушку.
Но Дамка садится прямо на пол, а на край раскладушки присаживаюсь я. Адреналиновый дурман проходит, и я начинаю ощущать, как же у меня все болит. Руки покалечены, дышу я как в противогазе, а на мир взираю через щелочку правого глаза, веко на котором распухло дальше некуда. Когда я дотрагиваюсь до лица, на руке остается кровь.
Уолтер склоняется над открытым сундуком и поворачивается ко мне с бутылочкой самогона и чистым носовым платком в руках. И, стоя прямо передо мной, вытаскивает пробку.
— Эй, это ты, Уолтер? — слышится из-за сундуков. Ну конечно, Верблюд был бы не Верблюд, если бы не проснулся от звука вытаскиваемой пробки.
— Да ты просто весь в кровище, — не обращает на него внимания Уолтер. Прижав платок к горлышку бутылки, он переворачивает ее кверху дном, а потом подносит мокрую тряпицу к моему лицу. — Не дергайся. Будет щипать.