Интересно, он перевел потом разговор, потому что испугался, что его слишком далеко занесло? Или это просто его манера вести дела? Кстати, вполне вероятно. Разные ведь бывают подходы. Одни сразу берут быка за рога и, не тратя понапрасну времени, излагают тебе суть проблемы. А другие, наоборот, стараются сперва расположить к себе нужного человека, чтобы тот почувствовал себя чуть ли не их лучшим другом. Если так, какая же я идиотка! Я-то уже почти влюбилась в него. Нет, больше у него этот трюк не пройдет. Я не подопытный кролик.
Эх, сделать бы так, чтобы он сам в меня влюбился! Я бы ему показала! Он мне про чувства, а я про дела. Он мне цветы, а я ему – калькуляцию. Он целоваться полезет, а я… Нет, в таком случае пусть сперва полезет, а я уж потом найду, как его осадить. По-моему, он должен хорошо целоваться. А вот я уже, наверное, разучилась. Ой, ну почему же так хочется, чтобы эта сволочь меня поцеловала! Прямо до дрожи хочется. Ужас!
Мне стало стыдно. Ну что я как тринадцатилетняя девчонка! Нафантазировала, распалилась и совершенно перестала соображать! А виновата Алка. Я жила себе спокойно десять лет, о мужиках-то практически и не думала. А Алка мне голову заморочила, теперь вот приводи себя в порядок…
Нет, но не мог же он мне просто так столько всего наговорить про общность интересов. Что он рассчитывает получить взамен? Скидку? Смешно. Для него это копейки, пустяк. И все же зачем-то он меня обхаживал. То есть я действительно ему нравлюсь? Тогда почему он так резко закруглился? Нет, ничего не понимаю!
Несмотря на раздрай, творившийся у меня в душе, Никитины гиацинты на работе я не оставила, а забрала домой. Хоть маленькая, но компенсация за мои сегодняшние мучения. К тому же они, не мучения, а гиацинты, до сих пор замечательно пахли. «Значит, от чистого сердца», – с надеждой подумала я. Впрочем, если и не от чистого, цветы-то чем виноваты? Они такие красивые!
От острого Мавриного глаза ничего не укроешь. Она уставилась на букет, едва я переступила порог квартиры.
– Та-ак, цветочки себе купила, – тоном скряги-мужа процедила моя младшая дочь. – У нас разве сегодня какой-то праздник?
– Почему купила и почему праздник? Мне разве не могут подарить цветы?
Мавра недоверчиво хмыкнула.
– Могут. Но Восьмое марта уже прошло.
В другое время я восприняла бы ее слова с юмором, однако в свете перипетий сегодняшнего дня не на шутку обиделась.
– По-твоему, я уже такой залежалый продукт, что цветы мне могут преподносить только по официальным праздникам?
– В Куликовской битве ты, конечно, не участвовала, и песок из тебя еще не сыплется, но вообще, мама, когда женщине в твоем возрасте начинают дарить цветы – это опасный признак, – ничуть не смутилась Мавра.